Жар сумрачной стали - Глен Кук

Тинни сурово посмотрела на Аликс. Та словно не заметила. Может, это у нее привычка последних дней – не замечать того, чего не хочется?

Появилась Белинда. Она тоже позаботилась о своей внешности, хотя во всем черном, как и раньше, смотрелась несколько… потусторонне. Прохладно поздоровавшись со мной, она завела разговор с лейтенантом Нагитом, который с другого конца комнаты пожирал взглядом Никс. И о чем же, мисс Контагью?

Манвил Гилби, очутившись поблизости от меня, сказал:

– Прямо здесь ты, надеюсь, дух не испустишь?

– Навряд ли. Я принял исцеляющее заклинание. Окочурюсь, когда дамы разойдутся по домам, и моя жизнь утратит всякий смысл.

Ближайшая – и самая симпатичная из дам – ткнула меня пальцем под ребра.

Снова пришлось объяснять, что я ни о чем не имею понятия. Гилби озадаченно кивнул.

– Если вдруг тебе полегчает, приходи к нам. Макс хочет, чтоб ты последил за набором новых слуг.

– Чего?

– Он решил уволить всех, кто хоть как-то был замешан в этом деле. И набрать новых, кому можно доверять. Прямо с улицы. Но снова промахнуться ему, естественно, не хочется. Поэтому он просит тебя последить за набором и выяснить подноготную тех, кого мы соберемся нанимать.

Опять двадцать пять.

– Как к этому отнесся Скиббер Кессел? – Племянник Скиббера был тогда на конюшне и пытался прикончить меня.

– Спокойно. Он предан Максу и ненавидит политику. Для него пивоварня – главное в жизни.

– Хорошо, коли так. – Между прочим, искусные пивовары – все равно что художники или поэты. Они тоже творят, и таких высот достигают!

Дин ввел в комнату капитана Блока. А я внезапно заметил, что Морли исчез. Причем не один, а в паре с незамужней обольстительницей и искусительницей.

– Ну не в моем же доме, ты, кобелина!

– Что? – переспросил подошедший Блок. – Знаешь, при слабом здоровье волноваться вредно.

Мои волнения были напрасны. Дверь открылась, и в комнату вошла Никс с попугаем в руках. Морли следовал за нею по пятам и выглядел слегка пришибленно. Неужто хваленое эльфийское обаяние не помогло? Нет, что ни говорите, а чудеса все-таки случаются.

Попка-Дурак, восседая на левом запястье Никс, млел от восторга и потому помалкивал. Интересно, а за ним Покойник сегодня вечером следить будет?

– Пусть Макс назначит срок, – сказал я Гилби. – Я подойду в любой день, все равно заняться больше нечем.

Манвил покосился на Тинни, вздохнул, давая понять, что я безнадежен, и взял у Дина бокал с вином.

– Нам пригодятся твои таланты, – сообщил капитан Блок. – Поправляйся скорее.

– Твоими молитвами, капитан. Как там мои дружки-приятели?

– Не очень. Нам пришлось перевести их в Бледсо, уж больно крепко им досталось. Садлер первым отошел, от ран. Краск тоже преставился, но с посторонней помощью, – Блок поглядел на Белинду. – Любопытная семейка. Надо бы поближе познакомиться.

– Даже не мечтай.

Мисс Контагью усиленно флиртовала с лейтенантом Нагитом.

Покойник, казалось, участия в происходящем не принимал. Притворялся, что спит, но я-то его знаю! Он был на редкость сосредоточен.

– Если я понадоблюсь, найдете меня наверху. Умирающему нужен отдых.

В своей комнате я лег на кровать, заложил руки за голову и начал припоминать по порядку все свои встречи с Маренго Норт-Энглишем. Их было много, но на память я не жалуюсь.

– По соседству появились крысюки.

Я подпрыгнул. Должно быть, задремал. Что-то внизу тихо: вечеринка Покойника в оргию пока не перетекла. Слишком многие пришли на нее со своими тайными планами, нет чтобы расслабиться и получать удовольствие; мало того, все они были уверены, что пригласил их именно я и наверняка с некой целью, которую до сих пор гнусно скрываю. Даже Морли искренне верит, что вечеринка – моя идея.

– Я не могу проникнуть в мозг крысы без того, чтобы меня не засекли, но я улавливаю присутствие по крайней мере трех существ, и все они интересуются нашим домом. Допускаю, что один мозг принадлежит Пулар Синдж, а два других – ее собратьям по бунту против их Дядюшки.

У крысюков заведено именовать больших боссов Дядюшками – наверное, потому, что те, подобно Релиансу, относятся к ним как к своим племянникам и племянницам, строго, но справедливо.

Я не стал уточнять, откуда Покойник узнал, что Синдж обзавелась приятелями. Все и так ясно. Кто-то должен был помогать ей скрываться, приносить еду, сообщать новости и предупреждать об опасности. Могу поручиться, один из этих собратьев – Фенибро. Хотя нет, Релианс тоже бы его первым заподозрил; следовательно, такая умница, как Синдж, не стала бы ему доверяться.

– Перестань фантазировать и спускайся к гостям.

– А на что они мне сдались? Это ведь твои гости, старый хрыч.

– Спускайся, Гаррет. Твое присутствие необходимо.

Ну ладно, раз так, тогда спущусь.

Я проскользнул в комнату Покойника, незаметно, как слуга, к которому все привыкли и которого считают членом семьи. По дороге успел еще подергать дверь кабинета и убедиться, что она заперта. Когда захочет, Дин справляется со всеми обязанностями. Беда в том, что желание на него нападает крайне редко.

Вечеринка была в разгаре, но физиономии бить еще не начали. Дин убрал угощение и разломал свой импровизированный стол, освободив место.

Надо признать, у Покойника получается лучше моего. Сидят давно, а отрубиться никто не отрубился. Пока.

Я прислонился к стенке и стал наблюдать. Вскоре меня заметили.

– Ты в порядке? – заботливо осведомилась разгоряченная Тинни.

– Угу. Полежал, подумал.

– Помогло?

– Да как сказать? Что-то у меня не сходится.

Некоторое время спустя Манвил Гилби сообщил, что ему жизненно необходимо вернуться в особняк Вейдеров, и увлек за собой двух погрустневших девиц. Аликс и Никс получили прощальную порцию комплиментов от своих кавалеров – лейтенанта Нагита и Морли Дотса соответственно. По-моему, еще чуть-чуть – и игра зашла бы слишком далеко. Даже Белинда удостоилась мужского интереса: украдкой к ней присматривался капитан Блок, а в открытую ее осаждал до своего ухода великолепный Манвил Гилби (вместо того чтоб за вверенными ему дамами приглядывать!). Короче, вечеринка более или менее удалась, хотя бедный старый больной Гаррет так и не удосужился откинуть копыта. Она могла бы продолжаться и продолжаться, когда бы не Покойник, внезапно утративший всякий интерес к происходящему.

Назавтра все наши гости будут ломать головы, вспоминая, а что же, собственно, было. И в потере памяти станут обвинять меня. Как всегда.