Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого - Диана Гэблдон

У Джейми не было тогда выбора: или убить, или умереть самому. И все же… Дугал Маккензи стал его приемным отцом, и если уж быть до конца откровенным, в глубине души Джейми искренне его любил. Так что приятно сознавать, что частица его по-прежнему жива… Правда, другая половина наследия Маккензи изрядно смущала. У него были ярко-зеленые глаза, их Джейми заметил сразу же, как только очнулся. Они до омерзения походили на глаза Гейлис Дункан.

Его дочь связалась с ведьминским отродьем? Может, и к лучшему, что ребенок Брианны от другого?..

– Да, Брианна – где она? – очнулся вдруг Маккензи, поднимая голову.

Джейми вздрогнул и выругался, потому что руку будто пронзило раскаленным ножом.

– Где? – переспросил он. – В «Горной реке», со своей тетушкой. С ней все хорошо.

Сердце грохотало о грудную клетку. Господи боже, парень что, читает мысли? Или обладает даром предвидения?

Зеленые глаза едва заметно мерцали в тусклом свете.

– Почему вы взяли с собой Клэр, но не взяли Брианну? Почему она не поехала с вами?

Джейми наградил его холодным взглядом. Что ответить?.. Все зависит от того, есть ли у Маккензи мистическая способность читать мысли. Если нет, Джейми категорически не хотел говорить ему правду… по крайней мере, пока они не окажутся в безопасности.

– Клэр тоже не следовало брать. Вот только эта упрямая чертовка все равно бросилась бы за мной, даже если бы я связал ее по рукам и ногам.

В глазах Маккензи мелькнуло что-то странное… сомнение или, может быть, боль?

– Вот уж не думал, что Брианна такая послушная дочь, – отрывисто бросил он.

Да, точно, боль, даже ревность.

Джейми слегка расслабился. Никакой этот парень не колдун.

– Выходит, ты не очень-то хорошо ее знаешь, – сказал он вроде бы спокойно, но с налетом сарказма, который наверняка заставил бы многих несдержанных мужчин вцепиться ему в горло.

Маккензи, впрочем, оказался не из таких. Он расправил плечи и глубоко вздохнул.

– Я хорошо ее знаю. Она моя жена.

– Черта с два! – вскинулся Джейми.

Маккензи сдвинул темные брови.

– Мы с ней обручились. Она что, ничего не рассказала?

Нет, не рассказала… Впрочем, Джейми сам виноват, что не дал ей оправдаться. Слишком его взбесил тот факт, что дочь легла в постель с мужчиной, а потом якобы соврала об изнасиловании… Джейми кипел тогда от ярости – он-то хотел, чтобы Брианна была идеальной, а она оказалась обычным человеком, ничуть не лучше его самого.

– Когда?

– В начале сентября, в Уилмингтоне. Перед тем как я… покинул ее.

Последние слова Маккензи дались нелегко, он явно терзался чувством вины. Что ж, и поделом. Если бы этот трус не бросил ее одну…

– Она ничего не говорила.

Маккензи уже не мог скрывать свою боль. Он боялся, что Брианна его отвергла, в противном случае она сама бы за ним поехала. Она же вся в мать, а никакая сила на земле не сдержала бы Клэр, реши она, что Джейми в опасности.

При мысли о ней опять всколыхнулся страх.

– Наверное, Брианна решила, что в ваших глазах обручение не будет иметь законной силы, – тихо произнес Маккензи.

– Или потому, что сама так считала, – грубо ответил Джейми.

Он мог бы облегчить парню муки и сказать, что Брианна не поехала из-за беременности… Однако настроение было дрянь, и щадить чужие чувства не хотелось.

Даже в темноте он заметил, как Маккензи вспыхнул и сжал кулаки.

– Похоже, так и есть, – только и ответил он.

Закрыв глаза, Джейми промолчал. Угли остывали, и в хижине воцарялись тьма и холод.

Едко пахло паленым. Мы прошли мимо кострища, и я, не сдержавшись, бросила косой взгляд на обугленный непрогоревший хворост… По крайней мере, я надеялась, что это хворост, присыпанный белым пеплом. Вглядываться же не рискнула.

Я поскользнулась на мерзлой глине, и конвоир поймал меня за руку, не давая упасть, после чего толкнул в сторону хижину, вход в которую охраняло двое мужчин.

Из длинного дома доносились причитания, то и дело заглушаемые ритуальной песней смерти. Кого они оплакивают – ту девушку? Или кого-то еще?.. По спине побежали мурашки.

Взглянув на меня, охранники отступили в сторону. Я приподняла край шкуры и проскользнула внутрь.

Там было темно, костер давно погас; правда, в дымовое отверстие лился тусклый свет, выхватывая на полу большую гору шкур и одежды. В ней виднелся малиновый плед – и я с облегчением выдохнула:

– Джейми!

Зашевелившись, куча распалась надвое: рядом с потрепанным Джейми сидел странно знакомый бородатый мужчина. В темноте блеснули ярко-зеленые глаза.

– Роджер!

Он вскочил и сгреб меня в объятия, на радостях едва не задушив.

Роджер ужасно отощал, под кожей прощупывались все ребра. Впрочем, вряд ли его морили голодом – от парня нещадно воняло застарелым потом и грязью, но отнюдь не дрожжевой затхлостью изморенного тела.

– Роджер, ты как?

– Нормально, – хрипло отозвался он. – Что с Бри? Она в порядке?

– С ней все хорошо. Ты ранен?

Кроме рубашки на Роджере была лишь замусоленная тряпка, обмотанная вокруг правой ступни.

– Обычный порез, ничего страшного. Где она? – Он вцепился мне в руку.

– В поместье под названием «Горная река», у своей двоюродной тетки. Разве Джейми не сказал? Она…

– Ты цела, саксоночка? – перебил меня вдруг Джейми.

– Да, конечно… о господи, что с тобой?!

Разглядев получше мужа, я мигом забыла о Роджере. Вся рубашка Джейми была залита кровью, до сих пор струившейся из раны на виске, но более всего пугало то, как неестественно он держит руку.

– Сломал, похоже. Болит, аж выть охота. Взглянешь, что там?

Не дожидаясь ответа, он отошел и сел на край сломанного лежака. Я мимолетом погладила Роджера по плечу и поспешила за Джейми, гадая, что происходит. Мой муж в жизни не стал бы жаловаться на боль в присутствии Маккензи, даже если из открытой раны торчала кость.

– Ты что задумал? – пробормотала я, вставая возле него на колени и закатывая рукав.

– Я не рассказал о Брианне, – тихо ответил он. – И тебе, наверное, не стоит.

– Так нельзя! Он должен знать!

– Потише, саксоночка. Да, о ребенке – должен. А о том типе, Боннете, лучше смолчать.

Я закусила губу, осторожно ощупывая предплечье. На коже проступал здоровенный пурпурный синяк, но дело ограничилось ушибом. В этом я была уверена.