Девятая могила - Стефан Анхем

Эдельман сел и посмотрел Фабиану в глаза.

– Что ты от меня хочешь?

– Возобнови расследование и дай мне вести его так, как я считаю нужным. Объясни Хеглунду и Карлен, что мне нужна комната для допроса. Ордер на арест и все бумаги должны быть готовы через тридцать минут. Учитывая, что за столом с тобой сидит Ян Брингокер, это займет не более четверти часа.

Пока Эдельман думал, его взгляд почернел. Когда он наконец кивнул в знак согласия, Фабиан уже встал и пошел к выходу.

Хотя Фабиан, разумеется, узнал грязно-белые стены, коричневую арматуру, где всегда как минимум две лампы на потолке мигали, и серый линолеум, такой стертый, что его невозможно отмыть дочиста, через несколько метров он остановился и подумал, а туда ли он попал.

Обычно такой спокойный и довольно неторопливый отдел сейчас был полон людей и новых лиц. Это будет не так легко, как он себе представлял. Даже на его собственном рабочем месте сидел полицейский в форме, который говорил по телефону, одновременно ковыряясь в ногтях линейкой.

Насколько Фабиан мог судить, Томас и Ярмо, во всяком случае, приковали девушек к стульям на время допроса. Откуда они? Как они вышли на Аркаса? Чему их подвергали? Однако, похоже, никто не задал самый важный вопрос. Кто вырвал глаз? Их всех рассматривали как жертв торговли людьми, которой промышлял Аркас, и, может быть, так и было. Может быть, Аиша Шахин успела исчезнуть до того, как они попали в полицию.

Он не мог быть уверен. Отнюдь. И тем не менее, операция была настолько масштабной, что все же был шанс, что она находится здесь, в отделе. Что как раз сейчас она сидит и дает достаточно достоверные ответы кому-то из полицейских и только и ждет подходящего случая, чтобы смыться и исчезнуть. По большому счету, она может быть любой из схваченных женщин. Она сидит и наблюдает за остальными, перенимает их нервно блуждающие взгляды и составляет из фрагментов их историй свою.

Он быстро обошел всех, чтобы приблизительно понять, сколько их и как они выглядят. Одновременно размышляя над тем, стоит ли собрать девушек в одном помещении и посмотреть им в глаза, – а вдруг чей-то взгляд выдаст ту, которая отличается от других. Но нет никакой гарантии, что кто-то видел случившееся, или что они встречаются не в первый раз. Можно также устроить им перекрестный допрос, параллельно попросив Ниву еще раз проверить их данные и таким образом выяснить, кто из них лжет. Но на это уйдет время. Тем более с учетом всех языковых особенностей.

А времени у них нет.

Особенно когда с наибольшей вероятностью есть еще одна жертва, которая, на что сейчас можно только надеяться, по-прежнему жива. Он не хотел считать Малин Ренберг одной из жертв. Она не имела отношения к нелегальному рынку продажи органов, и помимо Кремпа, который сам лишил себя жизни, ни один невинный не пострадал. Но Малин тоже сейчас где-то лежит, связанная, и ждет, и на его совести найти ее, пока не будет поздно. Он дал Андерсу обещание, и если потерпит неудачу, никогда себе этого не простит.

Проходя мимо совещательной комнаты, которую также приспособили под допросы, он остановился и заглянул в нее. Его сомнения как ветром сдуло. Она сидела, прикованная к стулу, который Ярмо всегда занимал во время совещаний. Он понятия не имел, как она выглядит, и все же был уверен. Длинные темные волосы. Ясные голубые глаза. Золотисто-коричневая кожа лица. Ее сосед прав. Она необыкновенно красива.

Она повернулась к нему, когда он вошел, и в ее взгляде он сразу же увидел: она поняла, кто он.

– Аиша Шахин? – спросил Фабиан.

Женщина кивнула.

– Наконец-то. Я сижу здесь и жду больше пяти часов.

– Что, ты говоришь по-шведски? – спросил полицейский в форме и заглянул в свои исписанные бумаги. – А ты вообще из Ирака, или это тоже…

– Ты можешь выбросить свои бумаги, – сказала она.

Полицейский повернулся к Фабиану, вопросительно глядя на него.

– Ничего. Теперь допрашивать буду я. – Фабиан сел на свободный стул, поражаясь ее спокойствию. – Означает ли это, что ты собираешься признаться? – Она словно сидела и ждала именно этого момента.

К его удивлению, она снова кивнула.

– Убийства Карла-Эрика Гримоса, Адама Фишера, Семиры Аккерман и теперь последнее – Диего Аркаса. Значит, ты все признаешь?

– Меня удивляет, что Аркас мертв, хотя он, наверное, заслуживает этого больше всех. Помимо этого, ответ – «да».

– И ты собираешься сделать это на официальном допросе?

– Разреши мне сначала сходить в туалет. Я жду уже полтора часа.

Фабиан хотел было сказать «нет». Он не собирался выполнять ее требования, но не мог отказать ей в посещении туалета. Он отпер ее наручник, отстегнул его от стула, надел свободный конец себе на запястье и повел Аишу в туалет.

Он выбрал туалет для инвалидов. Во-первых, там не было окна в отличие от больших ванных комнат с рядом кабинок, а во-вторых, он мог привязать ее к вспомогательному поручню. Она только не могла достать до двери, чтобы запереть ее, но Фабиан клятвенно заверил девушку, что будет стоять рядом снаружи и сторожить, пока она не выйдет.

Тем временем он послал СМС Томасу и Ярмо, которые наверняка обедали, и сообщил им, что нашел ее и теперь намерен провести первый допрос. Он подчеркнул, что предпочитает провести его самостоятельно, но в то же время после обеда просит их вернуться обратно как можно быстрее.

«Никаких проблем», – ответил ему Томас спустя секунду, и Фабиан сознался самому себе, что полностью изменил о нем свое мнение. До этих пор он считал его спесивым жеребцом, который балуется анаболиками и начисто лишен аналитических способностей. Он никак не мог понять, как Ярмо выдерживает это и как Эдельман вообще мог взять его на работу.

Но за последние дни перед ним предстала другая картина. Томас, без сомнения, по-прежнему раздражал. Но он быстро соображал и мог сосредоточиться, как немногие. Фабиан был уверен в том, что именно Томасу, а не Ярмо пришла в голову мысль упаковать и забрать материалы расследования, чтобы ничего случайно не пропало. К тому же, по правде говоря, он, похоже, необычайно лояльно относится как к своим коллегам, так и к работе.

Фабиан в который раз посмотрел на часы. Прошло почти десять минут, и чувство, что его обвели вокруг пальца, становилось все сильнее и сильнее. Она подозрительно спокойна. Словно ей не о чем волноваться. Он что-то упустил? Лазейку? Выход, такой очевидный, что он потом не переживет, что не догадался?

Он снова взглянул на часы. Прошло уже одиннадцать с половиной минут, и хотя он сам мог находиться в туалете гораздо дольше, он громко постучал в дверь и велел ей поторапливаться. Никакой реакции не последовало, и в ту секунду, когда он опять постучал, не получив ответа, он понял, что упустил ее, и распахнул дверь.

Прикованная за одно запястье к поручню, Аиша Шахин висела на крючке в стене. Рот был широко открыт, глаза закрыты, а на шее тугим узлом завязано скрученное мокрое полотенце.