Секретные поручения - Данил Корецкий

Денис спустился обратно, выключил свет на площадке. И снова подошел к окну.

«Ерунда, — сказал он себе. — Может, они сами еще толком не проснулись. Может, в самом деле, помдеж попался молодой, не пропитавшийся до мозга костей ментовскими привычками».

Все может быть. Да, конечно. Он сунул руку под мышку, повозился, вытащил «макара».

Машина стоит внизу, как и стояла. Они ждут. Не поднимаются наверх и не уезжают.

Не закуривают. Не переговариваются. Сидят, как в окопе накануне атаки.

Как в засаде.

Денис даже присел от неожиданности. Засада? На него? С чего это вдруг?..

С того. И не вдруг. Дурацкое нападение Кружилина уже было. А Мамонт предупреждал, что они не успокоятся.

Надо вернуться и позвонить. Набрать «02»: «Что за происшествие на Некрасовской, почему поднимаете городского следователя?» И все станет ясно.

Денис успел спуститься на несколько ступенек к дверям своей квартиры, когда услышал этот мягкий звук внизу.

Шр-шр-шр-шр.

Ритмичный шорох одежды. Близко. Охотника в каменных джунглях выдают не шаги, а кожаная куртка.

Значит, они все-таки поднимаются. Они придержали дверь подъезда, когда входили; возможно, даже плеснули машинного масла на петли и пружину, чтобы не скрипнуло.

И теперь они совсем близко, двумя-тремя пролетами ниже.

Денис окончательно понял, что приехали за ним. Точнее, за его жизнью.

Но вместо того, чтобы бежать в квартиру, Денис остановился как вкопанный. Он успеет открыть дверь, конечно, — если даже принять во внимание, что люди внизу, услышав звук ключа, поворачиваемого в замке, перестанут таиться и сразу откроют огонь. Денис успеет захлопнуть дверь и упасть на пол. А мама?.. Успеет? Она выйдет на шум в прихожую, чтобы задать свой коронный вопрос ("Что случилоо…

"). И дверь разлетится в куски. Три сантиметра клееной древесины, два листа ДВП — кирпичом прошибешь!

Денис, не дыша, прилепился спиной к стене. Дверь осталась слева на расстоянии вытянутой руки.

Тихо погас свет на площадках первого и второго этажей; стало темней, чем с зажмуренными глазами (отключили рубильник?). Шорох совсем близко, он кажется оглушительным. Ствол «макара» уставился в страшную темноту, но он не готов к стрельбе, надо дослать патрон, а лязг затвора сразу выдаст его с головой…

Денис таращил глаза, пытаясь различить приближающуюся тень. Две тени, три тени.

Сколько? Где?..

И вдруг над его головой прогремел дверной звонок. Словно в уши ткнули заряженным конденсатором.

Денис вздрогнул, зубы клацнули от неожиданности. За дверью залаяла Джоди.

Они уже здесь.

Мама, не открывай!

— Кто там? — послышался ее тихий встревоженный голос из-за двери.

— Скажите Денису, что его ждут, — пророкотало совсем рядом, где-то на двухметровой высоте.

— Как ждут? Он давно вышел!

Молчание. Денис представил себе мамино лицо. Ужас. Истерика. Конец света. Она прислоняется к двери, зажимая рот рукой, пытается осмыслить эту несуразицу.

— Как вышел?! Где же он?

— Давай быстро вниз!

Их двое. Не самый худший вариант. Денис резко дернул затвор, оглушительный лязг прозвучал неожиданным выстрелом.

— Ложись! Стреляю!

Но вместо выстрела Денис пыром выбросил вперед ногу и попал во что-то мягкое.

Раздалось протяжное: «Ае-еееооооо!!..»

— На пол, суки! — крикнул Денис. — Буду стрелять!

В ответ полыхнула вспышка и пушечно бабахнул настоящий выстрел. Левый висок Дениса обожгло тупой болью, будто туда угодили гирей, ноги подкосились. Падая, он тоже нажал на спуск и по инерции еще раз, уже вниз, вслед стремительно удаляющемуся топоту. Орудийное эхо заложило уши, в глазах плавали фиолетовые круги. Но он различал отчаянный вой за своей дверью. Джоди?

— Денис, сыночек, убили!

— Нет, мама. Со мной все в порядке. Они убежали. Позвони в милицию.

Параллелепипед яркого света упал на площадку. Мать открыла дверь, рядом хлопнула соседская.

— Что случилось? Кого убили?

— Господи Боже мой… Денис, ты живой!

Щелкнул еще один замок, лязгнула, натягиваясь, цепочка.

— Что там случилось?

— Да вызовите милицию, греб вашу мать! — рявкнул Денис, поднимаясь на ноги. И повернул выключатель. На выкрашенной в зеленый цвет стене ярко выделялись потеки крови. Чуть ниже площадки на ступеньках лежал черный пистолет.

Он поднял его за ствол, чтобы не смазать отпечатки. Черепная коробка еще продолжала резонировать, но крови на виске не было. Денис видел испуганные лица соседей, ночные рубашки, волосатые ноги в шлепках, чье-то плечо с бледной наколкой, лицо матери, ее обесцветившиеся от страха глаза.

Через двадцать минут следователь городской прокуратуры Петровский в качестве потерпевшего давал показания дежурному следователю районной прокуратуры. О причинах происшедшего он ничего сказать не смог.

* * *

— Поддержка Победенного — раз, — сказал Курбатов и загнул первый палец. — Уверенность в себе — два. Он чувствует силу за спиной. Потому и копает так решительно и целеустремленно. Эта сила и сломала хребет Кружилину…

— Тут ты загнул, — Степанцов вяло покачал головой. Он явно был не в настроении.

— Нет. Кружилин столкнулся с ним около восьми. А через час какие-то люди доставили его в травматологию, на другой конец города. Такого можно достигнуть только при хорошей организации. Очень хорошей! И, наконец, он записывает нас на магнитофон. Вас, во всяком случае, точно!

— Откуда знаешь? — прокурор приподнял бровь, хотя взгляда не поднял, так и буравил полированную поверхность стола.

— Лопатко рассказала. Она видела диктофон у него в кармане.

— И что?

— По-моему, все ясно.

Степанцов глубоко вздохнул.

— Ты еще не все знаешь. Этой ночью его пытались убить. Пришли домой, стреляли.

Он отбился, ранил нападающего…

— Это только подтверждает, что он работает на Контору. Однозначно. Иначе пушку бы ему никто не выдал.

Степанцов вздохнул еще раз. Он оказался в эпицентре явной уголовщины. И это ему совсем не нравилось. Одно дело — умные «консультации», легкая волокита, когда надо, или сверхоперативность — тоже когда надо. Можно арестовать человека, а можно оставить на свободе, можно направить в суд, а можно прекратить дело. Это кабинетные игры, возможности, вытекающие из должности. К ним все привыкли. А вот покушение на следователя, стрельба у него дома — совсем другое дело… Тем более что спасся он вопреки воле своего начальника, отказавшего ему в оружии. И если сейчас стоящая за мальчишкой сила зацепится за этот факт, то получится, что он, Степанцов, сделал все для того, чтобы Петровского убили! И остался тот в живых супротив воли своего прокурора!