Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин

— Здравствуйте, товарищ Сталин!

Члены Коллегии немедленно вскакивали со своих мест и бросались к двери, чтобы оставить министра одного. Но дверь узкая-сразу все выйти не могли. И Вышинский тому, кто выходил последним, своим прокурорским голосом потом говорил:

— Я замечаю, что, когда я говорю с товарищем Сталиным, вы стремитесь задержаться в кабинете.

После таких слов в дверях возникала давка, и в результате сотрудники выходили вдвое дольше…

Советской дипломатической службе в те годы не хватало профессионалов. Наркоминдел накануне войны дважды подвергся разгрому: в первый раз — в эпоху большой чистки 1936–1937 годов, во второй раз — в 1939 году, после снятия Максима Литвинова с поста наркома. Молотов рекрутировал в дипломаты молодых выдвиженцев, социально надежных, но профессионально неподготовленных. Новые кадры с гордостью называли себя «молотовским призывом». Все это были недавние инженеры, врачи, учителя, демобизованные офицеры, направленные в дипломатию ЦК партии. Сразу после войны решено было мобилизовать группу партийных и советских работников для формирования состава посольств, число которых увеличилось вдвое. Это были люди, привычные к жесткой дисциплине. Но интеллигентность из Министерства иностранных дел сразу выветрилась.

Кампания борьбы с космополитами и прочая мерзость не обошли стороной и МИД. Там тоже устраивались суды чести. Писались доносы с обвинениями в «отходе от линии партии». Это заканчивалось увольнением.

23 июня 1952 года Сталин принял Андрея Андреевича Громыко, назначенного послом в Англию, разведчика Александра Семеновича Панюшкина, отправленного послом в Китай, и будущего заместителя министра иностранных дел Георгия Николаевича Зарубина, командированного в США. Присутствовали Молотов и Вышинский:

«В процессе беседы товарищ Сталин дал следующие указания о задачах посла.

Посол Советского Союза должен хорошо знать страну пребывания, ее государственных, политических, общественных деятелей и своевременно информировать советское правительство о происходящих в стране пребывания важнейших событиях. Послы недостаточно изучают экономику страны пребывания и политическую расстановку сил в ней…

Посол должен быть общительным в своих отношениях с государственными, политическими и дипломатическими деятелями, не избегать этих связей, напротив, всячески их развивать, должен умело проводить беседы, выясняя во время этих бесед интересующие их вопросы, больше слушать, ничего не обещать и не раскрывать нашу позицию по тому или иному вопросу, если она уже не выражена в соответствующих документах или в заявлениях советского правительства…

Послы являются ответственными за работу всех советских организаций в стране пребывания. Поэтому они должны конкретно руководить этими организациями…»

При Вышинском жесткий порядок сменился жестоким и бесчеловечным. В МИД произошла определенная деградация. Новый министр вел себя с подчиненными грубо, по-хамски, оскорблял их последними словами. Заведующий отделом ЦК КПСС и посол в Англии Леонид Митрофанович Замятин, работавший с Вышинским, называл его человеконенавистником. После его разносов на заседаниях коллегии людей выносили с сердечным приступом.

Михаил Степанович Капица, который со временем станет заместителем министра иностранных дел СССР, вспоминал: «Вышинский жесточайшим образом наказывал работников за любой промах. Например, мог уволить с работы за одну опечатку, которую автор записки проглядел. Его в МИД звали Ягуаром Ягуаровичем. Меня Ягуар не трогал, относился корректно и даже подвозил на своей машине до Москвы, когда за городом устраивались приемы».

Вышинский не любил Андрея Андреевича Громыко, лишил его поста первого заместителя министра и отправил послом в Англию. Понижение и ссылка. Если бы Вышинский пробыл на посту министра подольше, он бы вообще убрал Громыко с дипломатической службы. Впрочем, Громыко сам подставился. Он послал мидовских рабочих строить себе дачу во Внукове — достаточно простительный проступок среди высших чиновников. Но Вышинский узнал об этом и добился вынесения ему выговора по партийной линии. Вместо Громыко первым заместителем стал Яков Малик.

Владимир Иванович Ерофеев, который работал с Вышинским, рассказывал: «Во время коллегии он часто говорил мне: вызовите такого-то. Я передаю секретарям, они звонят и просят сотрудника зайти. Пока тот дойдет до зала заседания коллегии, Вышинский уже забыл, зачем звал его, и спрашивает у меня шепотом: не помните, какой у меня был к нему вопрос? А я же не знаю… Вышинский махнет рукой: а ладно, и начинает просто так распекать, вспоминая реальные и мнимые промахи. И доволен — не зря вызывал!

Таков был его стиль работы и руководства. В прежние времена его хотя бы Молотов иногда одергивал, а кто рискнет возразить министру? Правда, Олег Александрович Трояновский рассказывал мне, что однажды мастерски отбрил министра заведующий экономическим отделом министерства Владимир Геращенко (отец будущего банкира. — Л.М.).

Вышинский очередной разнос закончил такими словами:

— Вы ничего толком и не можете, вы только детей умеете делать!

У Геращенко действительно было много детей, и он вдруг резко ответил:

— A y вас, Андрей Януарьевич, это плохо получается, вот вы и злитесь.

Вышинский был настолько ошарашен, что не нашелся как ответить.

А вот в судьбе Анатолия Федоровича Добрынина Вышинский сыграл счастливую роль. Добрынин попал в дипломатию случайно. Его направили в Высшую дипломатическую школу, а потом взяли в учебный отдел МИД. Работа была нудная — писать инструкции. Однажды поздно вечером его вызвали к Вышинскому. Заседал Андрей Януарьевич по-сталински ночью. Он объявил:

— Хотим вас назначить заведующим учебным отделом.

— Я против, — вдруг сказал Добрынин, — мне эта работа не нравится.

Вышинский возражений не терпел и выгнал Добрынина. А через несколько лет, когда Добрынина собирались командировать на работу в Швейцарию, он вновь оказался в кабинете Вышинского. Вышинский сразу вспомнил упрямца и распорядился:

— Давайте-ка мы его в Америку отправим — у нас с американцами очень плохие отношения.

Так министр положил начало успешной карьере человека, который пробыл послом при шести президентах Соединенных Штатов.

Вышинский считал своим долгом принимать людей по личным вопросам и иногда оказывал им благодеяния: так он спас от ареста своего будущего биографа Аркадия Ваксберга, тогда еще студента-юриста. К Вышинскому часто обращались за помощью его подчиненные в МИДе. Он давал указания разобраться, иногда действовало само его имя, и людям помогали. Профессор-германист Всеволод Дмитриевич Ежов начинал работу в Министерстве иностранных дел во времена Вышинского:

— Его побаивались, потому что он был человек очень резкий, безжалостный, мог унизить, растоптать любого сотрудника министерства. Но некоторые его и уважали, потому что Андрей Януарьевич был блестящий оратор с завидной эрудицией и часто беседовал со Сталиным, который частенько с ним соглашался. Его участие в процессах 30-х годов вовсе не было для нас минусом, мы считали Вышинского человеком, который умеет разоблачать врагов.