За Землю Русскую! - Александр Невский

Но у нее оставался еще знаменитый князь, под знаменем которого она могла еще с успехом отстаивать свою независимость, хотя и тут, разумеется, собственная Русь не могла играть по-прежнему первенствующей роли; Киев уже прежде потерял свое первенствующее значение, перешедшее теперь к богатой области Прикарпатской, отчине знаменитого правнука Изяслава Мстиславича.

Но к этой волости перешло также роковое преимущество Киевского княжества быть предметом усобиц между Мономаховичами и Ольговичами: несмотря на татарское опустошение, за Галич продолжали бороться двое представителей обеих враждебных линий – Даниил Романович Мономахович и Михаил Всеволодович Ольгович.

Даниил еще до взятия Киева Батыем поехал в Венгрию, но был дурно принят королем, который отказался выдать дочь свою за его сына. Даниил выехал из Венгрии, но, встретив на дороге толпы народа, спасавшегося бегством от татар, должен был возвратиться назад; потом, услыхав, что брат, жена и дети спаслись в Польшу, отправился и сам туда же, на дороге соединился с семейством и вместе с ним поехал к Кондратову сыну Болеславу, который дал ему на время Вышгород, где Даниил и пробыл до тех пор, пока узнал, что татары вышли из его волости.

Обстоятельство, что Даниил выехал в Венгрию только с одним сыном Львом, оставивши семейство в Галиче, заставляет думать, что он не бежал пред татарами, а ездил для сватовства и заключения союза с королем против татар.

В Галиче ждали Даниила прежние неприятности: когда он подъехал к городу Дрогичину, то наместник тамошний не позволил ему войти в город; другие города были опустошены; из Бреста нельзя было выйти в поле от смрада гниющих трупов; во Владимире не осталось ни одного живого человека; Богородичный собор и другие церкви были наполнены трупами. Между тем и Михаил Черниговский с сыном Ростиславом возвратились из Польши, где также скрывались от татар, и проехали мимо Владимира к Пинску, не давши знать Романовичам о своем приезде, чем явно выказывали вражду свою к ним; из Пинска Михаил отправился в Киев и жил под этим городом на острове, а сын его Ростислав поехал княжить в Чернигов.

Когда, таким образом, Черниговские обнаруживали неприязнь свою к Романовичам, последние должны были бороться со внутренними врагами. Бояре галицкие, по словам летописца, называли Даниила своим князем, а между тем сами держали всю землю; главными из них были в это время Доброслав Судьич, попов внук, и Григорий Васильевич: первый взял себе Бакоту и все Понизье, а другой хотел овладеть Горною стороною Перемышльскою, и был мятеж большой в земле и грабеж от них, Даниил послал стольника своего Якова сказать Доброславу: «Я ваш князь, а вы меня не слушаетесь, землю грабите; я не велел тебе принимать черниговских бояр, велел дать волости галицким, а Коломыйскую соль отписать на меня», «Хорошо, – отвечал Доброслав, – так и будет сделано»; но в это самое время вошли к нему Лазарь Домажирич и Ивор Молибожич, два беззаконника от племени смердьего, как называет их летописец; они поклонились Доброславу до земли.

Яков удивился и спросил; «За что это они так тебе низко кланяются?» «За то, что я отдал им Коломыю», – отвечал Доброслав. «Как же ты смел это сделать без княжеского приказа? – сказал Яков. – Великие князья держат эту Коломыю на раздачу оруженосцам своим, а эти чего стоят?»

«Что же мне говорить?» – отвечал, смеясь, Доброслав; другого ничего Яков не мог от него добиться. К счастью Даниила, оба боярина, Доброслав и Григорий, скоро перессорились; Доброславу не хотелось иметь товарища, и потому он прислал к князю с доносом на Григория, и оба потом явились с наветами друг на Друга к Даниилу, который был особенно оскорблен гордостью Доброслава: этот боярин приехал к князю в одной сорочке, закинув вверх голову, в сопровождении толпы галичан, шедших у его стремени.

Романовичи увидали, что оба боярина лгут, оба не хотят ходить по воле княжеской, и потому велели схватить обоих, потом отправили печатника Кирилла в Бакоту собрать подробные сведения о грабительствах боярских и успокоить землю, в чем Кирилл и успел.

Но только что установилось спокойствие внутреннее, как Романовичи должны были приняться за оружие для отражения врагов внешних: в 1241 г. Ростислав Михайлович Черниговский, собравши князей болховских и галичан себе преданных, осадил Кирилла в Бакоте; после битвы у городских ворот Ростислав потребовал свидания с печатником, надеясь склонить его на свою сторону, но Кирилл отвечал ему: «Так-то ты благодаришь дядей своих за их добро? ты позабыл, как тебя выгнал и с отцом король венгерский и как тогда приняли тебя господа мои, твои дядья? отца твоего в великой чести держали и Киев ему обещали, тебе Луцк отдали, а мать твою и сестру из Ярославовых рук освободили».

Много умных речей говорил Кирилл, но Ростислав не послушался; тогда печатник принялся за другое средство, подействительнее, и вышел на черниговского князя с пехотою; тот не решился вступить в битву и ушел за Днепр. Даниил, услыхавши, что Ростислав приходил на Бакоту с князьями болховскими, пошел немедленно на последних, потому что эти князья также отплатили ему злою неблагодарностью за добро: когда он жил в Вышгороде у Болеслава Мазовецкого, то князья болховские прибежали также в Польшу от татар; но Болеслав не хотел принимать их, а хотел ограбить.

«Это особенные князья, а не твои ратники», – говорил он Даниилу, который вступился за них; галицкий князь хотел было даже биться за них с Болеславом, насилу брат его Василько умолил последнего не трогать болховских, которые обещались служить полякам. Но теперь они забыли все это, и Даниил без милости опустошал их землю, оставленную татарами в целости для того, чтоб жители сеяли на них пшеницу и просо; семь городов их взял Даниил и сжег.

Но Ростислав Черниговский не думал еще отставать от своих враждебных намерений: соединившись с изменником Данииловым, боярином Владиславом, и с рязанским изгнанником, братоубийцею, князем Константином Владимировичем, овладел Галичем, но был скоро выгнан оттуда Романовичами и спасен был от дальнейшего преследования только вестью, что татары вышли из Венгрии и идут на землю Галицкую; Константин с крамольным владыкою перемышльским также принужден был бежать перед дворецким Данииловым, Андреем; Андрей настиг и разграбил гордых слуг владыкиных, разодрал тулы их бобровые, прилбицы (опушки у шапок подле лба) волчьи и барсуковые; тут же попался в плен и славный певец Митуса, который прежде по гордости не хотел служить князю Даниилу.

Через три года (в 1245) Ростислав, женившийся между тем на дочери короля венгерского, пришел с тестевым войском опять на волость Даниила, разбил бояр последнего, но был выгнан самим Даниилом.

Через несколько времени Ростислав с полками венгерскими и польскими вошел в последний раз в землю Галицкую и осадил Ярославль. Во время сильных боев перед городом венгры и поляки укрепили свой лагерь, чтобы не терпеть никакого вреда от осажденных до тех пор, пока не будут готовы осадные машины Ростислав хвастался перед войском своим: «Если б я знал только, где Даниил и Василько, то поехал бы на них с десятью человеками».