Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - Николай Берг

А это что?

Да это жрать нельзя, это зебра!

Ах, зебра! Тем более глаза разгорелись.

Короче, под водовку все и ушло. А мне сейчас за медведей парить мозги будут.

В расположении бездельничают молодые. Дверь отпер Ленька, из комнаты – пыхтение и возня. Оказывается, Рукокрыл с Тимуром борются, то есть Званцев-младший повалил оппонента на пол и не давал ему встать. Тот злился и рычал. Званцев обернулся на шум моих шагов.

– Чем занимаешься? – задал я умный вопрос.

– Нуба кровавлю и тираню! – важно ответил Рукокрыл.

– Сам ты нуб! – пропыхтел несдающийся парень.

– Майора где могу найти? – спросил я.

Тут извернувшийся Тимур уцапал противника за ухо и начал злобно стягивать с себя.

– Эй! Это не по правилам! – возопил теряющий равновесие Званцев.

– Мир несправедлив, детка! – ехидно прохрипел лежащий внизу.

– Тимур, ты, главное, за нож не хватайся! – предупредил я на полном серьезе горячего парня.

– Я что, совсем дикий? Я своих знаю! – возмутился тот.

Ну ладно, коли так… А то привычка пускать в дело нож по любому пустяку стала довольно неприятной для наших медиков. Нож и травмат прочно вписались в картину жизни до Беды… И добивать ногами по голове тоже привычно уже стало у молодежи…

– Майор с Вовкой и остальными сразу за Шанцем «Найденыша» на герметичность проверяют, – сказал Ленька, с интересом наблюдавший за перипетиями битвы на полу.

А, понятно. Значит, надо по-быстрому туда смотаться, сообщить, что можно, получить цэу, что нужно. Потом быстро вернуться домой и подготовиться к вечерней пирушке. Народу придет человек двадцать.

Когда забирал свою машину, обнаружил, что сзади так и присобачен Вовкин прицеп с четырьмя пустыми бочками. Ну да, пациент-то солярой обещал угостить, а у нас канистр свободных не оказалось. Вот по дороге и заеду, корыто его еще здесь стоит.

Судно и впрямь стояло там, где было, только просело глубже – видно, уже груз принимали. Что показательно, стоит ровно, не завалившись на нос или корму, без крена, то есть грамотные люди грузили. Тонкое это дело – размещать груз по трюмам. Точный расчет нужен и опыт.

Окликнул смутно знакомого парня на палубе «Мариетты». Объяснил ситуацию, тот вроде тоже меня узнал. Пригласил на борт, испить кофею. Вспомнил я за кофеем, что список будущих работников проверил, связался с пациентом, сообщил об этом и спросил насчет солярки – в силе ли обещание. Пациент только фыркнул, попросил передать рацию моему собеседнику на борту. Ну я и так услыхал, что «Кандидаты чистые. Соляру – дать!»

– Пашка с шефом за пушками поехали – оружием разжиться надо. Да и знакомится сейчас с кем должно. Мы теперь тут челночить начнем, – важно заявил новоявленный купец и пошел мне соляру наливать.

А вместо него на меня насели две бабенки из экипажа с такой кучей вопросов обо всем сразу, что я и не заметил, как время пролетело. Почему так долго матрос мне двадцать литров наливал, понял я чуть позже, когда машинка тронулась не как обычно, а с очень большой натугой. Удивился, вылез глянуть, потом понял – пациент своим компаньонам не уточнил, сколько мне соляры выдать, а я как-то посчитал, что оно и так понятно. А тут масштабы не автомобильные, а уже корабельные. Вот мне четыре бочки под пробку и накачали. Нельзя сказать, что я огорчился. Нет, определенно не огорчился, хотя с таким грузом ехать получилось непривычно.

Наших увидел издалека – показалось сквозь кусты, что взорвался снаряд в воде. А это всего-навсего «наша лягушонка в коробчонке», то есть Вовка в «Найденыше» с ходу в воду залива въехал. Потом мокрый бронетранспортер грузно выбрался обратно. Отъехал в сторону, разогнался – и опять утюгом воткнулся в воду, так что за поднятыми брызгами скрылся почти полностью.

– День добрый! Коня купаете? – вежливо спросил я майора, задумчиво жевавшего травинку.

– Да, герметичность проверяем. Возможно, плавать придется, надо все проверить перед работой, – ответил Брысь.

– Докладываю, что получил допуск и теперь меня в Таиланд не пустят по причине страшной секретности.

– Таиланд… Тут в Белоруссию черта лысого доберешься, – хмуро ответил майор, явно думавший о чем-то своем.

Подошел Вовка, кивнул походя. Разговор у них пошел о всяких технических делах. Я понял, что сейчас не до меня – что-то в технике беспокоило обоих, да и Серега, который, оказывается, тоже тут же, в БТР сидел, не выглядел шибко довольным.

Посмотрел я на это и решил, что в подготовке праздника от меня толку будет больше. Да и поехал, тяжело волоча за собой прицеп с негромко и увесисто погромыхивающими бочками.

На вполне приличную проселочную дорогу Ирка с собачонкой вышли уже в середине дня. Было совершенно безлюдно, захламленная дорога тоже производила впечатление давно не видевшей транспорта. Ирка остановилась, осмотрелась. Прикинула, как двигаться дальше. Тут наконец солнце вылезло из-за туч, ветерок стих, вокруг запарило, стало как в бане. С удовольствием сняла надоевшую резиновую накидку, смотала ее в сверток, приспособила к сумкам. Пожалела, что не взяла рюкзак – сумки-то были под мотоцикл, а тут уже шею натерли, да еще и псиной после Сюки пахли сильно.

Потом осторожно стали двигаться в выбранном направлении. И сильно удивились, когда из-за поворота открылось здоровенное озеро, деревушка на холме и большущая полуразвалившаяся кирпичная церковь. Уж церковь-то эту Ирина узнала бы когда угодно, бывали тут, запомнила.

– Ты гляди-ка, мы прямо к Ламерью вышли, – удивилась Ирина.

Получалось, что они сейчас довольно близко уже от шоссе, только вышли не там, где она рассчитывала, – все же плутали по лесу-то, как ни стыдно, а плутали. Присела у обочины, решила посмотреть, что да как в деревне. Видно было плохо, далеко все-таки, но ни признаков жизни, ни зомби Ирка так и не разглядела. С одной стороны, по дороге удобно идти и дорога хорошая. С другой, дальше еще деревни будут – кроме этого Ламерья еще и Колокола вроде. Ну да, Колокола, вот они и на карте есть. По лесу ломиться куда дольше выйдет. Но вот кто в деревне обретается? Ладно, если тупые зомбаки – их уже после зачистки Борков Ириха не боялась. А если кто на манер Фиолетового? Или резвушки? Патронов-то кот наплакал. Причем не простой кот, а мужественный, сдержанный и терпеливый, из которого слезу давить замаешься. С третьей стороны, а вдруг и транспорт какой в деревне есть? Тот же велосипед? А может, и живые найдутся. Ламерье большая деревня, народ тут жил постоянно и не по одному-два старика, как в большинстве деревень этого района, а вполне прилично, человек двести всяко. И хотелось, и кололось туда явиться.

Прямо хоть монетку кидай. И кинула бы, да вот не было с собой монеток, ни к чему они были уже несколько месяцев.

Когда Ирина все же решила идти и стала подниматься на ноги, по нервам врезал режущий визг Сюки. Собачонка пронеслась мимо так, словно у нее было восемь ног. Ирка дернулась за ружьем и тут же рядом – и двух метров не было – еще более стремительно сквозануло нечто здоровенное, грязно-волосатое, толком Ирка разглядеть не успела, грохнув навскидку из помповухи картечью, передернула, грохнула еще раз и тут визг Сюки как ножом обрезало – метрах в пятнадцати от хозяйки собачонку настигли. Непонятная волосатая мразота, что-то делая, прыгала по дороге, потом резко дернула здоровенной башкой, и Сюка взлетела в воздух. Какая-то странная Сюка, очень маленькая.