Дагги-Тиц - Владислав Крапивин

— Толку-то…

Он вовсе не стыдился стать ябедой. Это, говорят, лишь в давние времена в школах было ребячье правило: жаловаться учителям ни на кого нельзя — все будут презирать. Но раньше и другое правило было: не нападать на тех, кто слабее, и целой шоблой на одного, Инки читал про это. А сейчас и нападают, и жалуются, если выгодно…

— Давай помогу почистить, — сказала Рубашкина.

— Да ладно, я уже… — И натянул пиджак.

На первом уроке Таисия вызвала Гусева к доске, решать пример. Инки хотя и попыхтел, но решил. Только в одном месте забыл поставить скобку. И получил трояк. Было все равно, однако Инки все же сказал:

— Из-за какой-то несчастной скобки…

— Да, и за то, что столько времени копался. Кстати, почему ты в таком виде? Будто по свалке лазил.

— На него Бригада с дружками напал, — подала голос Рубашкина.

— Какая бригада? Где это у нас нападают бригадами?

— Расковалов из седьмого «А», — объяснила Аглая Мотова, Катькина соседка. — Они часто пристают к тем, кто им не нравится.

— А не надо вести себя так, чтобы не нравиться, — заявила Таисия. — Умейте поддерживать контактный стиль отношений и проявлять терпимость друг к другу. На меня вот, когда я иду, почему-то никто не нападает…

«Ненормальная», — подумал Инки. Нет, не подумал, а, кажется, это вырвалось у него вслух. Потому что Таисия взвилась:

— Что-о-о?! Выходит, я идиотка?!

Пришлось извернуться:

— Я не про вас, а про Мотову. Чего лезет не в свое дело? Бригада ей напинает…

В классе захихикали.

— Марш на место, — велела Таисия со стоном (что за кретинами, мол, наградила меня судьба). — А этот самый… Расковалов… если кого-то еще напинает, пойдет к директору…

Захихикали сильнее. Все, даже первоклассники, знали, что муж директорши Фаины Юрьевны владел в Столбах двумя продуктовыми магазинами, влип весной в историю с просроченным товаром и обысками и теперь боялся милиции пуще пожара и СПИДа. И Фаина вместе с ним. Они даже мимо постовых проходили со сладкими улыбками. А отец Бригады был в Столбах большой милицейский чин…

Вечером, вернувшись из своей «Орхидеи», Марьяна разглядывала Инкины истерзанные штаны и причитала. Ругала Бригаду и заодно Инки. Он не огрызался — а то ведь она не станет ремонтировать, и как тогда быть? Переминался рядом — насупленный, тощий, в обвисшей футболке и штопаных колготках. Инки не очень стеснялся носить колготки — ни раньше, ни теперь, в четвертом классе. Удобно было и тепло, холод не липнул к ногам. К тому же под брюками все равно не видать. А если в раздевалке, перед физкультурой, всякие там Хрюки и Майоры начинают хихикать и обзывать Машей и Танечкой, то насрать на них. Тем более что Инки не один такой. Только у Валерки и Саньки Тавдеевых не было такой густой штопки на коленях. Но ее все равно не видно. А вот зашитые места на брюках будут, наверно, заметны…

Однако Марьяна (она все-таки иногда хороший человек) зашила так, что следов ремонта и не разглядеть. А когда погладила, брюки стали опять как новые. Только бы снова не попасть в переделку… Инки так и сказал:

— Спасибо, Марьяна. Лишь бы опять не привязались, гады…

В это время пришел Вик, и Марьяна вдруг напустилась на него:

— Ты вот ходишь тут, а ни разу не спросил, какая у мальчонки в школе жизнь! А его там со свету сживают, новый костюм чуть не в клочья испластали. Кто-то должен заступиться за ребенка! А если другого мужика в доме нет, то кто?

Оказалось, что Вик хотя и смирный с виду, но вовсе не трус. По крайней мере, учителей он не боялся. И назавтра, когда у четвероклассников кончался последний урок, Вик появился в школе. Встретил в коридоре Таисию и сказал, что надо поговорить. Об ученике Гусеве.

— А вы, собственно, ему кто? — Таисия уже знала, что отца нет.

— А я, собственно, ему знакомый. Моя жена присматривает за ним, пока мать в отъезде… Это что-то меняет?

— Меняет. Насколько я вижу, присматривает она недостаточно. Он не вылазит из троек. Давайте я покажу вам журнал…

Они вернулись в класс (Инки тоже), но Вик смотреть журнал не стал и сказал, что пришел интересоваться не оценками. Он хочет знать, почему к мальчишке пристает всякая шпана, а они — то есть педагоги и наставники, которые вроде бы обязаны защищать своих учеников, — ничего не делают и хлопают ушами.

Таисия сказала, что она ничем не хлопает, а кто к кому пристает — это еще неизвестно. Гусев сам ведет себя вызывающе и восстанавливает против себя окружающих. Вчера, например, он ее, свою учительницу, назвал идиоткой!

— Вот вранье-то! — возмутился Инки.

— Вот видите, видите! Как он разговаривает!

— А если вранье, как разговаривать? — сказал Инки.

Вик свел белобрысые бровки.

— Иннокентий, ты обожди… Если он, Таисия Леонидовна, разговаривает грубо, поставьте двойку за поведение. А то, что семиклассники его лупят и деньги с него трясут, это все равно недопустимый факт. Тут не надо смешивать разное понимание…

— А никто и не смешивает! Я интересовалась семиклассником Расковаловым, это вполне благополучный школьник. Учится почти без троек, ни в чем плохом не замечен. У него прекрасная семья, отец подполковник милиции, не раз бывал в горячих точках, вел себя там героически. И сына воспитывает в самых строгих правилах…

— Похоже, так и воспитывает… — сказал Вик, глядя мимо Таисии.

— Что вы имеете в виду?

— Да ничего… Видел я этих витязей в сизом камуфляже. И в мирное время, и в деле, на зачистках… Воспитатели… — Инки увидел, как натянулась кожа на лице у Вика.

— Это… не вам судить! У подполковника Расковалова награды!

— У многих награды, — скучновато заметил Вик. — Только не все ими брякают при народе…

— Не знаю, кто чем брякает! Но Расковалов — отец своего сына! А вы… еще неизвестно по какому тут праву… Думаю, комиссия при районной администрации должна заинтересоваться, почему ребенок живет с посторонними людьми, а мать болтается неизвестно где…

— Вы мою мать не трогайте, — Инки тяжело поднял глаза. — Это вы сами, наверно, болтаетесь, а она ездит в командировки… Вик, пойдем…

Дома, узнав, какой был разговор, Марьяна изругала Вика и хотела прогнать его. Но Инки сказал, что Вик все говорил правильно. Марьяне, кажется, это понравилось, хотя она и заявила вредным тоном, что все мужики одного поля ягода, одинаковые придурки. Потом велела Инки чистить картошку, и он в этот раз не стал спорить…

Потом он лежал и смотрел, как муха качается на маятнике. Она не только качалась, а дважды подлетала к Инки, погуляла по руке, сидела на заштопанном колене и затем снова улетела под ходики. Те выдавали свое «дагги-тиц» слегка сердито. Наверно, злились на Бригаду и Таисию…