Возрожденное орудие - Юн Ха Ли

Его помощник Шуос Зехуни занимали одно из двух других кресел в кабинете. Зехуни взяли с собой новую кошечку, Джедао, возможно, чтобы досадить ему. Кошечка с таким энтузиазмом гонялась за игрушкой, украшенной ярким пером, что постоянно с глухим стуком врезалась в стены и углы.

Пальцы Микодеза пробежались по терминалу, остановились и снова ринулись вперед. Появилось изображение того, что представляло собой главную проблему.

Джедао-не-котенок был в паучьих оковах. Никто не хотел рисковать, взяв его под стражу у Инессер. Он сидел в кресле под охраной четырех Шуосов, а остальные наблюдали за ним из соседнего помещения. Микодез распорядился, чтобы Джедао из вежливости выдали базовую форму Шуос. Красный с золотом мундир, обычно столь непримечательный в Цитадели Глаз, преобразил Джедао почти до неузнаваемости. Помимо того, что его обнаженные кисти вызывали тревогу, он казался слишком худым.

Пленник сидел пассивно, не сопротивляясь. Он даже не пытался бежать. Микодез не был настолько беспечен, чтобы позволить ему войти в Цитадель в сознании. Джедао находился под наркозом. Охранники отвезли его прямо в медцентр для обработки и дополнительного обследования, особенно после трюка, который выкинула Черис, прежде чем отпустить его к следователям.

Микодез и Зехуни просмотрели видеозаписи допросов, как своих, так и Черис, по отдельности. Он много думал о выборе следователей. Они нуждались в том, что он называл «супер-пупер-допуском с печеньками», что включало согласие на потенциальное стирание памяти. Микодез использовал этот метод в качестве крайней меры для постоянного персонала Цитадели, но не было ничего обычного в обеспечении их безопасности от Джедао, любого Джедао.

Люди, не знакомые с Микодезом, изумлялись тому, что его политика была направлена против пыток, или категорически отказывались в это верить. У фракции Шуос и так было достаточно проблем с имиджем, незачем вызывать у широких масс еще большую неприязнь. (Убийство остальных гекзархов не улучшило ситуацию на этом фронте, как любил напоминать ему отдел пропаганды.) Кроме того, если некто вынуждал жертву болтать о чем угодно, отчаянно стремясь избежать боли, это свидетельствовало лишь о том, что он был ужасным стратегом.

Следователи работали с Джедао группами, наблюдая друг за другом. Удержание немертвого генерала в плену потребовало отвлечь всех этих людей, лучших в своей области, от выполнения обычных заданий. Но Микодез знал, на что идет, когда взял Жертвенного Лиса под свою опеку.

Первое, что сделали следователи, – представились и объяснили правила допроса. Они предложили чай и крекеры. Джедао отказался. Он отказывался от всего, кроме воды.

Они спросили, как его зовут. Он с готовностью ответил – бесцветным голосом, медленно. Они попросили его рассказать все, что он помнил, с самого начала. В его рассказе были пробелы. Он запинался каждый раз, когда появлялся Нирай Куджен, намертво застревал при каждом упоминании некоего Кел Дханнета. Следователи отмечали пробелы, давали ему закончить, снова начинали все с самого начала. Джедао заметно терялся, но его рассказ оставался прежним.

Микодез уделял столько же внимания языку тела и выражению лица Джедао, сколько и тому, что он говорил своим бесстрастным, сухим голосом. «Лиса и пес, – подумал Микодез, – он пытается быть храбрым». Это означало, что Джедао боится, а у Микодеза все-таки есть рычаги воздействия.

Котенок Зехуни плюхнулся рядом с корзиной вязальных спиц и принялся ловить пылинку. Когда стало ясно, что Микодез не заговорит первым, Зехуни сказали:

– Решайтесь, пока Джедао не пострадал еще сильнее. Потому что ваши лучшие варианты взаимоисключающи.

– Продолжайте, – сказал Микодез. – У вас уже должно быть свое мнение.

– Если вы уже приняли решение, то не понимаю, зачем я здесь.

– Ну надо же, мы не в настроении.

– Я старый человек и имею право на капризы, – возразили Зехуни. – Как вы мне все время напоминаете, у меня есть правнуки. – Они бросили взгляд на спицы.

Микодез постучал пальцами по боку своего стола, потом остановился. Это был неподходящий момент, чтобы раздражать доверенного советника, – впрочем, для такого подходящий момент не нашелся бы никогда.

– Я серьезно. Мне нужна ваша оценка.

– Это принесет вам какую-нибудь пользу?

– Обычно вы о таком не спрашиваете.

– Назовите хоть одну вещь в этом творении Куджена, которая была бы «обычной», – сказали Зехуни. Они сделали движение рукой, будто убирая волосы с глаз – только вот прическа была в порядке, а то, что увидел Микодез, оказалось редким проявлением нервозности. – Вы видели аномальные когнитивные комплексы? В отличие от другого Джедао, у него нет дискалькулии, а если и есть, то лучше спрятанная. На самом деле все его математические показатели взлетели до небес. Какие, к черту, эксперименты проводил Куджен?

– Джедао ничего такого не упоминал. И это не значит, что мы позволим ему бегать где вздумается и вести календарную войну. Я сомневаюсь, что отсутствие дискалькулии позволяет ему делать что-то такое, чего оригинал уже не делал с помощью систем компьютерной алгебры и ручных офицеров Доктрины.

Зехуни покачали головой.

– Что меня больше беспокоит, так это то, что он сохраняет способность оригинала превращать чужие суждения в труху. Посмотрите, как он обыграл Черис – уж она-то должна была понимать что к чему.

– Мы должны считать его настоящим Шуосом только по этому параметру.

Зехуни бросили на него раздраженный взгляд.

– Не будьте таким легкомысленным.

– А что, по-вашему, я собираюсь сделать такого, что вас так расстроило?

Зехуни ответили ему хмурой гримасой.

– Вы заставите его жить.

Микодез адресовал Зехуни самую неискреннюю из улыбок. Он не хуже других умел пускать в ход сарказм.

– Он сдался Инессер. Сомневаюсь, что кто-то может заставить его сделать что-либо.

– Микодез, прошу принять меня всерьез.

– Кружить над сутью, как заблудившийся стервятник, – это на вас не похоже.

– Бла-бла-бла… – беззлобно проворчали Зехуни. – Он напоминает мне вашего племянника. Что, честно говоря, не означает, что мы все не ломаем судьбы детям в ходе отдельно взятого кризиса. Нет, настоящая проблема в том, что он склонен к самоубийству. Если он не унаследовал оригинальную манеру Джедао заставлять других людей казнить его, я съем своих кошек. Или вы забыли, на что он толкнул Черис? Если его заставят жить, он навсегда сделается вашим врагом.

– Мне обидно, что вы думаете, будто я не смогу с ним справиться.

Зехуни закатили глаза.

– Нет, правда.

– Нужно ли напоминать, как Черис водила вас за нос десять лет назад?

– Это была Черис.

– Которая стала Джедао. Вы просто доказываете мне мою же точку зрения. – Зехуни вздохнули. – Он не тот человек, который предал свое правительство настолько всеобъемлющим образом, что его будут помнить, даже когда все остальное превратится в пепел. Но он утверждает, что уничтожил Нирай мать его Куджена. Он слишком опасен, чтобы держать его рядом в качестве запасного оружия. Усыпите его на хрен, и дело с концом.