Личный враг бога - Михаил Кликин

Кто-то потянулся к остывшему мясу, забулькало наливаемое в кружку пиво.

— Как тебе? — спросил Глеб, толкнув товарища в бок.

— Что именно? — Коготь почесал затылок, окинул взглядом наполовину разоренный стол.

— Сказитель.

— А… Ну, это… — Маг сконфузился. — Я, значит, того… Подремал маленько, пока вы тут… Слушали…

Глеб даже не нашелся, что на это ответить. Он лишь возмущенно покрутил головой и развел руками.

— Ладно, пойдем спать. Скоро опять в путь… Помнишь наш номер?

— Пятнадцать.

Они с немалым трудом выбрались из своего угла — где-то пришлось лезть по столам, где-то — чуть ли не под столами. Хозяин проводил их за штору, на второй этаж. Показал комнату, с поклоном принял деньги и ушел…

— Ты видел, как он светильники погасил? — спросил Коготь, расправляя свою кровать.

— Да, а что?

— Это не магия. Я бы почувствовал.

— Что-нибудь вроде ультразвука. Звуковые колебания, которые человеческое ухо не слышит.

— Может быть… Все запер?

— Да.

— Ну, спокойной ночи.

— Увидимся завтра.

4

На следующий день, уже в дороге, Глеб как мог пересказал сказание старца, которое так бессовестно проспал Коготь. Кое-что пересказал дословно, стихами, но большую часть пришлось рассказывать в прозе. Он попытался напеть несложный мотив баллады. И разочарованно махнул рукой, понимая, что вся прелесть сказания заключалась не в музыке и не в стихах, а в божественном, необычайно красивом, богатом, мощном голосе Сказителя. В интонациях и оттенках, в его поистине безграничном диапазоне.

Коготь, внимательно выслушав восторги товарища, истолковал легенду на свой лад.

— За что они нас не любят? — спросил он.

— Кто не любит? Кого это — «нас»?

— Одноживущие. Нас — Двуживущих.

— Ну-у… — Глеб задумался. — А с чего ты взял, что они нас не любят?

— Как же… Мы, вроде, прокляты. Руки, значит, замараны кровью… И вообще, неужели это их собственные мысли? Они же не могут думать так, как это делаем мы, настоящие люди. Их мысли — лишь удачная имитация. Обман.

Глеб пожал плечами:

— Знаешь, я нахожусь здесь, в Мире, значительно дольше тебя. И, сталкиваясь с разными людьми, беседуя с Одноживущими, живя среди них, я иногда вдруг представляю, что все это уже давным-давно не имитация. Я думаю, а что если все здесь живет уже независимо от нас? Существует ради себя, думает о себе, осознает себя. Думает по-настоящему, размышляет, мыслит… Вот он — искусственный разум. Да что там разум — целый искусственный мир, который мы, развлекаясь, невольно создали… И когда я так думаю, мне становится по-настоящему страшно.

— Ерунда! — фыркнул Коготь.

— Почему?

— Все это, — Маг широко развел руки, охватив и горизонт, и небо, и дорогу, и солнце, и окружающие перелески, и деревеньку, показавшуюся впереди, — существует только внутри компьютеров. В сетях. Электрический ток и эти… как его?.. Электромагнитные волны, импульсы.

— Но ты-то сейчас кто? Или, вернее, что? Вот в данный момент, здесь, в Мире.

— Хочешь сказать, что я такой же, как и они?

— А разве нет?

— Не знаю. Думаю, что нет. Уверен в этом.

— А я вот уже ни в чем не уверен.

Коготь с сочувствием посмотрел на друга. Сказал:

— Постарайся-ка об этом вообще не думать. А то ведь можно и с ума сойти.

— Стараюсь. Изо всех сил стараюсь.

— Вот и хорошо… И все же, почему они нас не любят?

5

Последняя встреченная ими деревня осталась далеко позади. Все чаще стали попадаться протяженные сумрачные ельники, где днем было до жути тихо, а ночами завывали волки и ухали глазастые совы, в своем бесшумном полете похожие на призраков. Дорога в таких местах с трудом протискивалась меж столетними деревьями, и путникам неоднократно приходилось подныривать под косматые, поросшие сивым мхом лапы и перешагивать через поваленные стволы.

Они спали урывками, по два, по три часа. Когда один отдыхал, второй дежурил, охраняя товарища. Потом менялись. По мере продвижения на север становилось все холоднее. Костер согревал лишь обращенную к огню сторону тела, а все остальное мерзло, и во время ночных дежурств Глебу приходилось периодически вставать и разгонять кровь физическими упражнениями, размахивая копьем и вспоминая уроки Уота. Когтю было легче — он окружал себя десятком магических огней, плавающих в воздухе, и, блаженствуя, грелся, лишь изредка выписывая посохом замысловатые фигуры, чтобы подпитать магией затухающее пламя.

Дни становились все короче. Утром, когда путники просыпались, было еще темно. Они быстро завтракали, тщательно затаптывали костер и уходили, так и не дождавшись восхода солнца. А вечером, натаскав дров, смастерив простенький навес от ветра, поужинав жидким супчиком из солонины, лука и муки, друзья ложились спать уже под холодными яркими звездами.

Два раза заводили хоровод вокруг них обнаглевшие от голода волки. Хищники прятались за стволами елей и все ближе и ближе подбирались к путникам, подвывая и щелкая зубами. Маг отгонял их, расшвыривая во все стороны огненные шары. Сгустки пламени срывались с конца посоха, с сухим треском ударялись о деревья, расплескивались горячими искрами. После того, как стая разбегалась, приходилось срочно тушить тлеющую хвою — велика была опасность лесного пожара.

На шестой день пути они вышли к реке.

Лес кончился, и во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалась плоская, как стол равнина. Только скрюченные карликовые березы росли на бедной почве.

Серое вечернее небо сыпало мохнатыми хлопьями снежинок, засевая грязную землю и пряча золото искореженных ветрами берез.

Суровая дикая местность окружала путников, и нелепо и чуждо смотрелась каменная арка моста, переброшенная там, где узкая тропа пересекала реку.

Друзья остановились.

— Мост, — сказал Глеб.

— Тем лучше. Не придется лезть в воду, — ответил Коготь.

— Его здесь раньше не было.

— Ну и что. Наверное, гномы построили.

— Может быть… — Глеб с сомнением оглядел издалека аккуратную каменную кладку и сказал: — Не похоже на гномью работу.

— Да, ладно! Пойдем! — Маг устремился к переправе.

— Осторожней! — крикнул Глеб и тут же увидел, как из-под моста вылезает громадное мохнатое чудовище с гигантской дубиной, и еще одно заходит сбоку, отрезая Когтю путь к отступлению, а маг все еще ничего не замечает, не понимает, что направляется прямо в ловушку.

— Стой! Назад! — Глеб бросился на помощь другу.