Инсайдер - Юлия Латынина

– А император? – спросил госсекретарь.

– Что ж император, – возразил чиновник, – и в некоторых частях Федерации есть короли и императоры: в Аравии, в Бельгии. Император будет символом нации и получит цивильный лист, а в стране будет премьер-министр и всеобщие выборы.

– А Федерацию будут обвинять в том, что она навязала вам демократию, да? – осведомился госсекретарь.

Шаваш пожал плечами.

– Вряд ли, – сказал он, – в сложившихся обстоятельствах можно утверждать, что Федерация навязывает нам демократию.

Кто-то хмыкнул.

– К тому же, – прибавил чиновник, – мы уже заткнули глотки самым оголтелым крикунам, чтобы вы не волновались.

– В качестве предварительной меры по установлению демократии, – заметил адмирал аль-Саад.

Шаваш сделал вид, что не слышит, и продолжал:

– Речь идет не о Bee, а о Федерации. О том, что она выбирает: международную изоляцию и распад или приобретение стратегического плацдарма и расцвет. Учтите, что через двадцать лет на войну с Герой вам придется потратить в сорок раз против того, что вам сейчас придется вложить в экономику и инфраструктуру нового члена Федерации!

– Мы обдумаем ваше предложение, – сказал госсекретарь.

* * *

Из зала Бемиш выходил вместе с командующим пятым флотом аль-Саадом.

– И что вы обо всем этом думаете? – полюбопытствовал Теренс.

– Знаете, – ответил адмирал, – есть такой анекдот: «Идет по лесу человек, а навстречу ему – старуха с веерником. “Ты, милок, никак собрался меня изнасиловать!” – “Никак нет, матушка!” – “А придется, милок!”».

Бемиш захохотал.

Через пять минут Бемиш, усталый и голодный, поднялся в небольшой, выстроенный треугольником покой, где столы, предназначенные для делегации, были уставлены закусками и едой. Всюду стояла охрана, да десяток журналистов, ожидавших окончания переговоров, охотились на одиночных членов делегации.

Поднявшись, Бемиш обнаружил, что бойкие журналисты и свита уже расхватали еду, остались лишь наиболее экзотические блюда. Бемиш пристроился к длинной тарелке с тушеной собакой, и аль-Саад, после некоторого колебания, последовал его примеру.

Правую стену зала украшал широкий экран. Экран сначала показал демонстрацию вейцев у стен дворца, а потом передал выступление посла Геры. Герянин сказал, что он благодарит Киссура и самоотверженных жителей империи, разоблачивших происки военщины Федерации, и еще раз подтвердил обещание Геры прийти на помощь обманываемому и угнетенному народу Веи в случае, если Федерация посмеет обратить против него свое оружие.

Потом в зал вышел Шаваш в сопровождении двух или трех холуев.

Шаваш, вероятно, не хотел приближаться к президенту Ассалаха, но он тоже явно хотел есть, а из всего съестного на столах имелась, как уже отмечалось выше, та самая тушеная собака, рядом с которой расположился Бемиш.

Шаваш подошел к собаке и начал резать ее ножом. Бемиш демонстративно отвернулся.

Ведущий новостей зачитал обращение Президента Геры к империи Великого Света с обещанием помощи. Президент Геры, впрочем, обещал помочь не одной империи. Он советовал всем угнетенным народам вместе стать на защиту обманутых вейцев и выступить единым фронтом против «продажной демократии Федерации».

Экран показывал плохо. По нему все время гуляла размытая сетка из сине-зеленых полос. Это означало, что где-то совсем рядом работает мощный двухканальный узел транссвязи. Госсекретарь, вероятно, напрямую говорил с Президентом Федерации. Бемиш жадно вглядывался в зеленые полосы на экране, как будто по ним можно было разгадать, о чем разговор.

Пришли дворцовые слуги, сменили на столах скатерти и уставили их свежей переменой блюд, однако Бемиш был уже сыт. Примерно через час сине-зеленая рябь прекратилась, и почти сразу же в зале появился посол Северин. Северин подошел к Шавашу и попросил его пройти наверх.

– Вы будете говорить с Президентом Федерации, – сказал он тихо.

Шаваш пошел наверх, и Бемиш с адмиралом, не сговариваясь, двинулись вслед за ним. В комнате наверху было довольно много народу – человек десять дипломатов и еще столько же техников, и Бемиша с адмиралом никто не остановил, когда они вошли в комнату вслед за Шавашем.

Лицо президента Керри на стене занимало весь экран. На высоком, с редким венчиком волос лбу застыли капли пота, и глаза президента казались слегка расфокусированными. Впрочем, это можно было отнести на счет особенностей транссвязи – ведь президент видел перед собой не живого собеседника, а его портрет семиминутной давности.

– Я здесь, господин президент, – сказал маленький чиновник и поклонился.

С того момента, как Шаваш выпрямился, и до того, как губы президента задвигались на экране, прошло ровно пять с половиной минут, и за это время никто из присутствующих в зале не пошевелился и не издал ни звука.

– Я обсудил ваше предложение с главами государств-членов Федерации Девятнадцати, – сказал президент. – Мы пришли к выводу, что оно поставит Федерацию в очень непростую, почти критическую экономическую ситуацию, и все же оно… гм… взаимовыгодно и почетно. Федерация согласна на ваше предложение, с одним условием.

Президент Керри запнулся, и Бемиш решил уже было, что связь прервалась, но президент только улыбнулся и продолжил:

– Ваши личные действия, господин Шаваш, неортодоксальны, если не сказать чудовищны, а ваша репутация давно стала притчей во языцех даже на вашей собственной планете. Вероятно, что на волне вашего успеха народ именно вас выберет главой нового члена Федерации. Нам будет неприятно видеть вас в Совете Глав Государств. Наше условие таково: мы принимаем Вею в состав Федерации, если вы не выставляете своей кандидатуры на будущих выборах. Если вы действительно заботитесь о благе своей страны, вам будет несложно пойти на такой шаг.

Шаваш некоторое время совершенно бесстрастно смотрел на экран. Бемиш вдруг со злорадством вспомнил, как маленький чиновник когда-то пожалел, что Федерация не завоевала Вею и что он, Шаваш, не может стать рабом императора Федерации и пробиться в Сейм.

– Я согласен, – наконец сказал министр финансов.

* * *

Через полчаса Бемиш сидел в саду, с портативным компьютером в руках, погруженный в вычисления. В позапрошлом году общий объем прямых и портфельных инвестиций в экономику империи составил четыре миллиарда денаров. В прошлом, благодаря примеру Бемиша, – шестнадцать миллиардов. Накануне выборов этот поток еще увеличился – после выборов иссох едва ли не до нуля.

Общая сумма пособий, льгот, инвестиционных гарантий, которые полагались новому члену Федерации, составляли, по самым скромным подсчетам Бемиша, шесть тысяч четыре миллиарда денаров. Шесть триллионов.

Кто-то подошел и стал рядом. Бемиш оглянулся – это были Шаваш и Нан. Маленький чиновник был на полголовы ниже своего спутника, но когда он характерным жестом встряхнул золотистые волосы и поправил упавшую на лоб прядь, Бемиш впервые осознал, что Шаваш полностью копирует не только жесты своего бывшего патрона, но даже и его мягкую интонацию и вежливый кивок в конце каждой фразы. Они были даже одеты очень похоже, не считая, конечно, того, что на Шаваше были туфли с трехсантиметровыми каблуками.