Абель-Фишер - Николай Долгополов

Пишите все подробно, все мелочи, это все так интересно для нас… Мы каждый день слушаем радио от вас и Ленинград, знакомы с вашим житием. Это тоже немного успокаивает. Ну вот, кажется, и все, что могу написать, да и приходится кончать, т. к. уже поздно и папа должен ехать. Целую вас всех, всех, моих родненьких крепехонько, Эвуня сейчас трещит о том, что мы с ней тоже должны ехать по делам, а кстати, и прогуляться… Она посылает вам сводных картиночек, сведенных для вас, а не сведенных для Лидочки. Ну вот, пока, целую крепко, а Эвуня пишет вам сама вместе со мной.

Копу, Булю целую и всех родненьких,

Evelin Fi и рара».

А вот это письмо из той же первой командировки пишет уже сам Вильям Фишер. Обратите внимание еще раз: отца с матерью он, и так всегда в письмах, величает по имени-отчеству. Причем отца, как и говорилось, называет Андреем.

«Дорогие Любовь Васильевна и Андрей Матвеевич!

Давненько от вас не было писем — но по всей вероятности не по вашей вине. Надеюсь, что у вас там все благополучно и все здоровы, поправляются и т. д. Мы по обыкновению продолжаем в том же духе, здоровы, живем, кушаем, спим и проч., все как полагается. Гуляем на берегу моря, фотографируемся, ругаем погоду и удивляемся на мягкость зимы. Вообще, кроме дождя и слякоти ничего зимнего — настоящего — не видали, а туземцы божатся, что это только недавно так стряслось и то “ей-богу” всегда было много снега и льда и проч. атрибутов зимы. Дошло до того, что даже возят снег для лыжных гор в поездах!

Мы регулярно слушаем русские станции и поэтому держимся в курсе событий там, а то по газетам ничего нельзя судить. Речь Сталина мы прослушали целиком, и хотя один из чтецов читал скверно, все-таки имели удовольствие узнать о наших успехах и видах на вторую пятилетку.

Дочка продолжает расти и теперь даже занимается писательством — примеры посылаются. Дальнейшие успехи в этой области будут посылаться по мере возможности.

Дочка теперь имеет свой специальный карандаш, с резинкой, чем она очень довольна. Нарисует и сотрет. Сейчас у нас в квартире холодно, т. к. центральное отопление изволило потухнуть. В камине затоплено, и Эля и Грок (собака) оба лезут туда. Дочка тоже захотела побыть там, но также хотела рисовать. Вопрос разрешился очень просто: спина Грока широкая и наклонена под подходящим углом — так чего проще? Книга на спине и дочка рисует себе на здоровье. Пес очень спокойно относится к дочкиным проказам и очень многое терпит от нее. Ну, надо кончать. Приветы всем старым знакомым. Поправляйтесь и пишите чаще

Любящий вас Вилли».

«Пользуюсь случаем, что остался маленький клочок бумаги, и пишу привет Любовь Васильевне и Андрею Матвеевичу. Простите, что так мало наше послание».

(Это дописала несколько строк родителям мужа Елена Степановна — Эля. — Н. Д.)

1930-е годы

Даты этих писем Вильяма Фишера родителям из загранкомандировки точно установить уже невозможно.

«Значит, А. М. занялся писательством! (Андрей Матвеевич — отец Вильяма. — Н. Д.). Что ж, очень хорошо. Любопытно будет посмотреть результат! Когда приеду, то привезу ему маленький станок, правда очень примитивный, но вполне достаточный для забавы, и он сможет в промежутках между писательством поковыряться со станком.

Дочка продолжает усовершенствоваться в искусстве подрастания. Теперь ходит на лыжах (когда есть снег, конечно). Тараторит, капризничает и вообще делает все, что ей полагается в таком возрасте.

Следующим письмом пошлю вам несколько увеличений со снимков дочки. Пока что у меня было мало времени. Ну, надо спешить на почту.

Будьте здоровы, поправляйтесь и берегите себя. Приветы всем знакомым от Вашего Вилли».

«Дорогие Любовь Васильевна и Андрей Матвеевич!

Очень досадно слышать, что вам приходится проходить всякие там курсы лечения с ишкекуалькой и без оной. Вероятно, у вас погода стала переменчива вроде нашей, то снег навалит, то дождь пойдет, то опять подморозит, что ходить нельзя. К сожалению, ничего не попишешь, пока что погода нам не подчиняется. Но все-таки надо вам осторожнее быть со здоровьем. Нехорошо, что у Л. В. малярия снова проявилась. Хинин, наверное, поможет.

Мы пока что не очень пострадали из-за погоды; кроме насморков ничего не было. Надо надеяться, что и не будет.

Ваш Вилли».

31 марта 1932 года

«…Очень рад, что А. М. (отец. — Н. Д.) бросил работу. Надо отдохнуть и писательством не вредно заняться, а то без дела сидеть тоже не отдых. Надеюсь, что скоро вы получите приличную квартиру где-нибудь в хорошем новом доме, а то ваша старая больно жуткая. Скоро пришлю еще фотографии дочки, т. к. обзавелся необходимой аппаратурой.

Погода прескверная. Сейчас читаю Гоголя и очень увлекаюсь. Больно здорово писал — и даже теперь он не потерял своей остроты…

Теперь мы начинаем страдать от белых ночей. Сейчас 2 ч. ночи, а на улице уже светло. И это продолжится около 2-х месяцев. Здесь очень красивые места — скалы, обрывы. Ходим и в дальние прогулки верст за 5 с дочкой, едой и собакой…

Ваш Вилли».

Лето 1932 года

«… Приближается Иванов день, и местная публика собирается весело проводить время. Будет весьма любопытно со всякими народными танцами, фокстротами и кофеями. Вообще здесь веселятся наподобие русских — и гармошка трещит, и только что кофе пьют вместо чая…

Эля делает успехи в англ. языке…

Ну как идет писательство с Вас. Андр.? (В. А. Шелгунов — большевик-ленинец, член партии с 1892 года, близкий знакомый семейства Фишеров).

… Иногда мы ездим в город. Мы же живем за городом и ждем собственную землянику…

Ваш Вилли».

23 декабря 1932 года

«…Недавно мы перебрались в новое помещение и блаженствуем с ванной, душем и центральным отоплением.

…Построил, наконец, себе приемник, иногда удается принимать Москву, только местная станция больно здорово гудит, все заглушает…

Ваш Вилли».

12 мая 1933 года

Письмо Вилли Фишера родителям из загранкомандировки

«…Дочка растет, танцует и забавляет себя и нас…Большая фантазерка. Мы получаем от нее “подарки”. Протягивается пустая рука и мы как бы получаем подарок — на самом деле не получая ничего».