Черная сага - Сергей Булыга

Я рассмеялся и сказал:

– Дело совсем не черное, а серое. Это во-первых. А во-вторых: до той поры, пока твой муж не покорил Ярлград, тебе и вовсе не о чем беспокоиться, ибо с никем я биться не желаю!

Не знаю, поверила мне Сьюгред или нет, однако наш тогдашний разговор на этом сразу закончился. Сьюгред ушла к себе. Они поворковали и затихли.

А я всю ночь не мог заснуть! Это же что такое получается, думал я, с трудом сдерживая себя, это же какая-то сопливая девчонка смеет сомневаться в моей порядочности! Поэтому я решил – конечно же, глупо решил! – что при первой попавшейся возможности я дам ей понять, кто я такой на самом деле.

И подобная возможность появилась уже на следующий день: ярл Айгаслав сказал, что мы подходим к Уллину, где нас встретит его давний враг, ярл Владивлад, и что у этого Владивлада мечей слишком намного больше, чем у нас. А потом, понизив голос, Айгаслав еще прибавил, что этот Владивлад – колдун, и этого он, Айгаслав, больше всего опасается. Ну что ж, сразу подумал я, вот, значит, пришла пора и мне стать колдуном, и открыть заветный пузырек Аудолфа, а дальше будь что будет! Но напрямую про эту свою затею я ничего никому не сказал, а только заверил ярла, что наше дело еще вовсе не проиграно.

И я не ошибся. Когда мы подошли к Уллину, тамошний ярл уже вывел на берег всю свою многочисленную дружину, и место для будущей битвы тоже уже было приготовлено, расчищено и, как мне показалось, даже подметено. Вот только до битвы дело так и не дошло! Потому что, как я это только потом уже узнал, ярл Владивлад был настолько накоротке с нечистой силой, что та помогла ему сразу же догадался о моей затее. Моя затея его очень напугала, поэтому он не стал рисковать, а прикинулся гостеприимным и завел длинные и сладкие речи о своей братской любви к Айгаславу, а после свел всё на то, что первым делом нужно умилостивить местных богов, а уже только после думать о ратной славе. Так что вместо того, чтобы оставаться в поле и обнажать мечи, мы явились на капище и расселись за пиршественными столами. Мы – это воины. А ярлы удалились в тамошнюю Священную Хижину и там долго о чем-то совещались. А после – хмурые и молчаливые – они вышли к нам, и мы уже все вместе пировали до самой глубокой ночи.

На пиру, как это и полагается, ни о чем серьезном не говорилось. Однако кое-что я там все-таки услышал: о криворотых и о взятии Ярлграда, и о подменном ярле Барраславе, который, как все отмечали, вел себя весьма достойно. Да он и сейчас ведет ничуть не хуже – отходит к здешним волокам и при этом продолжает сражаться… Но это, должен уточнить, были обрывки пьяных разговоров, которые вели между собой дружинники из свиты ярла Владивлада. А сам ярл Владивлад молчал. Молчал и Айгаслав. И уже только тогда, когда – по местному обычаю – наиболее горячие воины поснимали кольчуги, вышли из-за столов и схватились между собой в поединке, ярл Айгаслав сказал, что желает со мной побеседовать – однако же не здесь, за столом, а где-нибудь наедине.

Мы сошли к реке, сели у самой воды и начали беседовать. Ярл был тогда со мной очень откровенен. Он сказал, что Ярлград захвачен врагами и сожжен, а боги Хрт и Макья, которые до этого на протяжении многих веков хранили здешнюю страну, убиты. Сколько мечей здесь, в Уллине, мы сами видели, сказал еще Айгаслав. Примерно столько же, добавил он, осталось и у Барраслава, который сейчас пытается закрепиться на волоках, ведущих с Нипара на Рубон. А остальные ярлы давно перебиты. А криворотых – тьмы и тьмы, то есть, говоря по-нашему, неисчислимое количество. Поэтому, сказал Айгаслав, теперь не время для внутренних распрей. Но в то же время, не стал скрывать он, если мы даже и успеем объединиться с Барраславом, то все равно нам, то есть нашей дружине вкупе со всеми другими здешними дружинами, не удастся остановиться криворотых. И всё-таки… И тут он на некоторое время как будто задумался…. Но только для того, чтобы потом сказать вот что: но Владивлад сказал ему, что будто я, наипочтенный Лайм, обладаю неким очень могущественным колдовством, которое в силах изменить создавшееся положение и принести здешним ярлам победу. Действительно ли это так?

Я долго думал, а потом ответил вот какими словами: да, я обладаю неким колдовством, однако очень сомневаюсь, чтобы оно принесло нам удачу, потому что никто еще не использовал его на полную силу, а без полной силы здесь, надо полагать, не обойдешься, так как врагов, как это здесь все говорят, неисчислимое число. Вот я и сомневаюсь, Айгаслав, честно прибавил я.

А если все-таки не сомневаться, а попробовать, сразу спросил Айгаслав.

Я промолчал. А он тогда сказал, что если я и в самом деле желаю скрестить с ним мечи только после того, как он станет владетельным ярлом всей здешней Земли, то при сложившихся обстоятельствах это возможно только после того, как посредством моего колдовства будут истреблены все криворотые. Однако если я уж так дорожу своим колдовством и не желаю его расходовать на это дело, то тогда он, Айгаслав, никогда уже не станет владетелем здешней Земли. А если так, громко продолжил он, то зачем тогда нам терять время на бесплодные ожидания, когда можно сразу, без лишней проволочки, встать, сказать нужные слова, обнажить мечи и повести дело просто и честно, как это и положено настоящим мужчинам?!

Я опять долго, даже очень долго думал… А потом сказал, что ответственные решения я привык принимать на ясную голову, а не на ночь глядя, и поэтому свой ответ на его предложение я сообщу ему не прямо сейчас, а уже только завтра на рассвете.

На этом мы и порешили. И вернулись к столу. Потом, когда пир кончился, все разошлись и полегли. Все спали, а я думал.

Хотя чего тут было думать?! Ведь, как мне тогда казалось, все и без того было понятно: ведь Аудолф ясно сказал, что я ношу свою смерть за пазухой. То есть, вполне возможно, что это колдовство и в самом деле принесет Айгаславу победу, вернет ему Ярлград и власть над всей здешней страной, вот только я всего этого уже не увижу. В колдовстве моя смерть! Тогда зачем все это затевать, думал я. Ведь кто такой мне этот ярл Айгаслав? Он что, мне брат, или хотя бы просто сородич? Нет, он мне никто! Поэтому не проще ли завтра придти к нему, сказать «Скрестим мечи!», а там уже пусть будет так, как решит Винн. Тем более, понятно же, что он решит в мою пользу! Но только что тогда будет дальше, продолжал я рассуждать, так как сон по-прежнему меня не брал. А дальше, думал я, будет, к сожалению, вот что: кто-нибудь обязательно узнает, что я, почтенный Лайм по прозвищу Деревянная Борода, испугался какой-то угрозы, которую в необдуманной запальчивости выкрикнул выживший из ума старик и только из-за этого я и убил ни в чем не повинного ярла, и тогда… А тогда, в великом гневе думал я, будет уже совершенно неважно, знает кто-нибудь об этом или нет, потому что важнее всего будет то, что знать об этом буду я! И разве я потом смогу простить себе этот постыдный страх?! То есть поэтому… Ну, и так далее. То есть вот так я тогда всю ночь пролежал, думал о многом, очень сильно сомневался, но к рассвету все-таки принял окончательное решение. Тогда я сразу встал, пришел к Айгаславу и сказал:

– Вот мой ответ: мы вместе выступаем, соединяемся с Барраславом и его дружиной, готовим поле для сражения и ждем криворотых. И если я увижу, что в открытой и бесхитростной битве нам их ни за что не одолеть, то, клянусь здравствующим Винном и памятью усопшего Хрт, я применю дарованное мне колдовство – и не просто применю, а применю его всё без остатка!