Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты - Дарон Аджемоглу

Либрету были обязаны носить с собой все сельские жители. В ней было указано не только имя предыдущего работодателя данного батрака, но и содержались сведения о его долгах: множество сельскохозяйственных рабочих оставались должны своим работодателям, а должник не мог покинуть своего хозяина без разрешения последнего. Указ № 177 прямо определял, что единственный путь избежать репартимьенто — это доказать, что ты в настоящий момент должен работодателю.

На работников началась настоящая охота. В дополнение к Указу были приняты также многочисленные законы о бродяжничестве, и любой, кто не мог доказать, что у него есть работа, немедленно отправлялся на принудительные работы либо на дорожном строительстве, либо на плантациях. Как и в Южной Африке XIX–XX веков, земельная политика в Гватемале после 1871 года была направлена на подрыв традиционной экономики коренного населения, чтобы заставить его работать за низкую плату. Практика репартимьенто продолжалась до 1920-х годов, система рабочих книжек и пакет законов о бродяжничестве оставались в силе до 1945 года, когда Гватемала испытала первое легкое дуновение ветра демократии.

И до 1871 года, и после гватемальская элита управляла страной с помощью вооруженных формирований. Эта практика продолжалась и тогда, когда кофейный бум пошел на спад. Хорхе Убико, официально занимавший пост президента в 1931–1944 годах, на самом деле правил дольше. Убико победил на президентских выборах 1931 года, на которых ему не противостоял ни один кандидат от оппозиции, потому что никто не осмелился выставить свою кандидатуру. Убико тоже не одобрял перемен, которые могли бы запустить созидательное разрушение и которые угрожали бы и его политической власти, и доходам — его и его приближенных. Иными словами, Хорхе Убико противился развитию промышленности по тем же причинам, что и Франц I в Австро-Венгрии, и Николай I в России: от промышленного пролетариата одни проблемы. В своей законодательной деятельности, беспрецедентной по ее параноидально-репрессивной направленности, Убико запретил даже использование таких слов, как obreros (рабочие), sindicatos (профсоюзы) и huelgas (забастовки). За любое из них можно было загреметь за решетку. Однако, хотя пост президента занимал Убико, реальные рычаги власти были в руках элиты.

Оппозиция режиму впервые громко заявила о себе в 1944 году, в авангарде протестов были университетские студенты. Народное недовольство все возрастало, и 24 июня 311 человек (большинство из них принадлежали к элите) подписали «Меморандум 311», в котором объявили режим низложенным. Первого июля Убико сложил с себя полномочия. В 1945 году начался период демократического правления, но он оказался довольно кратким и закончился в 1954-м переворотом и кровавой гражданской войной. В следующий раз Гватемала увидела демократический режим только после 1986 года.

Испанские конкистадоры не испытывали колебаний и угрызений совести, создавая экстрактивную политическую и экономическую систему. Собственно, ради этого они и проделали столь долгий путь в Новый Свет. Большинство институтов, которые они создавали, рассматривались как временные установления. Например, энкомьенда считалась временной мерой, призванной получить нужное количество рабочей силы. У конкистадоров не было планов построить систему, которая сможет просуществовать еще четыреста лет, и созданные ими институты за время своего существования претерпели значительные изменения, но лишь одно осталось неизменным — экстрактивная природа этих институтов. Менялись формы извлечения доходов, но не экстрактивная сущность институтов и формирования элит. Энкомьенда, репартимьенто и монополия на внешнюю торговлю — все эти инструменты предопределили появление системы рабочих книжек и земельных захватов. А большинство индейцев майя продолжали работать за гроши, лишенные образования, элементарных прав и социального обеспечения.

В Гватемале, как и в большинстве стран Центральной Америки, экстрактивные политические институты по типичной схеме порочного круга поддерживали существование аналогичных экономических институтов, а те, в свою очередь, вновь становились базой для экстрактивных политических институтов и укрепления власти одной и той же элиты.

В Гватемале экстрактивные институты просуществовали с колониальной эпохи до нашего времени, а власть при этом сохранялась в руках одной и той же элиты. Любые изменения в институтах происходили в результате изменения экономических условий, как это было с захватами лучших земель в годы кофейного бума. Столь же экстрактивными были и институты южных штатов США до гражданской войны. Экономические и политические решения были сосредоточены в руках элиты южан — владельцев плантаций и рабовладельческих хозяйств. У рабов не было ни политических, ни экономических прав. В сущности, у них не было никаких прав вообще.

Поскольку на Юге господствовали экстрактивные экономические и политические институты, он уже к середине XIX века был ощутимо беднее Севера. На Юге была слабо развита промышленность и сравнительно мало средств инвестировалось в инфраструктуру. В 1860 года объем промышленного производства всех южных штатов вместе взятых был меньше, чем объем производства одной Пенсильвании, Нью-Йорка или Массачусетса. Только 9 % населения Юга жили в городах — против 35 % в северо-западных штатах. Плотность железнодорожной сети (в милях путей на площадь) на Севере была в три раза выше, чем в южных штатах. Соотношение плотности каналов было примерно таким же.

На карте 18 (стр. 352), показывающей распространение рабства, показана доля рабов в населении отдельных графств США по состоянию на 1840 год. С первого взгляда видно, что рабство концентрируется в основном на Юге, где в некоторых графствах, в частности расположенных по берегам Миссисипи, процент рабов достигает 95 % от населения. На карте 19 (стр. 353) можно увидеть последствия такого положения вещей — долю рабочей силы, занятой в мануфактурном производстве в 1880 году. Хотя по меркам XX века она невелика везде, тем не менее разница между Севером и Югом заметна сразу. В большинстве регионов Северо-Востока в промышленном производстве занято более 10 % всех работников. На Юге же, особенно в областях с большой концентрацией рабов, это значение близко к нулю.

Карта 18. Число рабов в графствах США в 1840 г.

Южные штаты не гнались за технологическими новинками даже в тех областях экономики, в которых они специализировались: с 1837 по 1859 год количество патентов, связанных с выращиванием кукурузы и пшеницы, в среднем составляло 12 и 10 в год соответственно. И в среднем всего один патент в год выдавался за изобретения, касающиеся наиболее важной для Юга культуры — хлопка. Не было никаких признаков того, что в обозримом будущем на Юг придут индустриализация и экономический рост. Однако вслед за поражением в гражданской войне последовали фундаментальные экономические и политические реформы. Рабство было отменено, черные мужчины получили избирательные права.