Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Это был шаг в правильном направлении, но еще не конец истории. Продолжала сохраняться напряженность между соседними странами, а также в самом Южном Судане. В конце 2013 года в результате племенных разногласий и личных междоусобиц вновь возник очаг военного конфликта, который угрожал целостности страны. По состоянию на 2014 год будущее самой молодой страны Африки полно неопределенности.

Прежде чем покинуть Джубу тем августом, я попросила организовать для меня встречу с епископом Табаном, чтобы я могла лично поблагодарить его за столь значимые слова. Когда он и его жена пришли в посольство США, они показались мне еще более динамичными и вдохновляющими, чем я ожидала. Их очень порадовал мой рассказ о том, как я показывала статью Элиаса в президентском дворце.

В сентябре 2013 года мне выпала честь пригласить епископа Табана принять участие во встрече Глобальной инициативы Клинтона в Нью-Йорке. На этом мероприятии я вручила ему премию «Гражданин мира» за его миротворческие усилия. Он сказал присутствующим в зале, что американское содействие в решении спора о нефти было «ответом на молитвы» и что, несмотря на множество еще нерешенных проблем в его стране, хрупкий мир сохраняется. Затем он указал на восьмимесячного ребенка, сидящего на руках своей жены. Мальчика обнаружили в джунглях возле города Йеи в феврале. Из полиции позвонили епископу Табану и Эннгрейс с просьбой о помощи. После некоторых душевных терзаний Эннгрейс сказала: «Если это божий промысел, то у нас нет выбора. Пусть принесут ребенка». Полицейские облегченно вздохнули, а потом вдруг сказали: «Епископ, погодите минутку. У него пуповина не перевязана. Нам нужно срочно ехать в больницу и сделать все как следует». Епископ и его жена восприняли это как отражение истории его собственного рождения, как знак, и забрали маленького Джона домой, где он теперь живет вместе с четырьмя другими приемными детьми в стране, которая тоже по-прежнему пытается преодолеть тяжкий этап своего рождения.

* * *

Десятилетиями Сомали была одной из беднейших, наиболее пострадавших от войны стран мира, классическим примером государства, которое так и не смогло состояться. Непрерывные конфликты между соперничающими военачальниками и экстремистами, длительная засуха, массовый голод и периодические вспышки болезней привели к тому, что примерно 40 % населения нуждались в экстренной гуманитарной помощи. У американцев название Сомали вызывает в памяти болезненные воспоминания о многострадальной гуманитарной миссии ООН, инициированной президентом Джорджем Бушем в конце 1992 года. Миссия была призвана обеспечить доставку продовольственной помощи напрямую голодающим сомалийцам, не привлекая к этому конфликтующих военных. Когда мой муж стал президентом, он продолжил эту миссию. Трагический инцидент в Могадишо, «падение „Черного ястреба“», в котором погибли восемнадцать американских солдат, стал непреходящим символом того, какую опасность несет Америке участие в конфликтах в горячих точках мира. Билл вывел наши войска из Сомали. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, но все это время Соединенные Штаты не были склонны использовать свои войска в Африке, хотя мы по-прежнему активно продолжали там свою политическую и гуманитарную деятельность.

Однако к 2009 году проблемы Сомали стали слишком значительными, и США не могли оставаться в стороне. Экстремистская группировка «Аш-Шабаб», которая имела связи с «Аль-каидой», представляла собой растущую угрозу для всего региона. Террористические атаки 11 сентября 2001 года научили нас, что несостоявшиеся государства могут стать плацдармом для нанесения ударов далеко за пределами своих границ. Пираты, базирующиеся в Сомали, также представляли собой растущую угрозу для международного судоходства в Аденском заливе и Индийском океане. Это еще раз доказал захват судна «Маерск Алабама», совершенный в апреле 2009 года. История этого захвата была показана в 2013 году в фильме «Капитан Филлипс». В связи с этим Соединенные Штаты и международное сообщество в высшей степени заинтересованы в том, чтобы остановить скатывание Сомали в пропасть небытия и помочь созданию какого-то подобия порядка и стабильности на Африканском Роге. Здесь ответ на вопрос «Вооружение или развитие?» имел важные последствия для нашей собственной национальной безопасности.

В весенне-летний период 2009 года группировка «Аш-Шабаб» перешла в наступление и получила подавляющее превосходство над вооруженными силами слабого переходного правительства Сомали в столице Могадишо, поэтому Африканский Союз ввел свои подразделения, чтобы обеспечить его защиту. Экстремисты находились уже в нескольких городских кварталах от президентского дворца. Я сказала Джонни Карсону: «Мы не можем допустить, чтобы правительство Сомали пало, и не можем позволить, чтобы „Аш-Шабаб“ победил». Позже Джонни говорил мне, что в ту ночь он лежал без сна, ломая голову над тем, что можно предпринять, чтобы быстро и эффективно предотвратить победу террористов. Самое главное было добыть для правительства деньги для оплаты своей армии и на закупку боеприпасов, чтобы отбить атаки экстремистов. Я просила Джонни придумать, как предоставить то, что необходимо, осажденным сомалийским войскам. За это лето Джонни нашел, как можно было доставить необходимые средства, и нанял бухгалтеров, чтобы отследить прохождение средств. Государственный департамент также сделал заказ одному из подрядчиков на поставку несколькими грузовыми самолетами стрелкового оружия и боеприпасов из Уганды. Это было не так много, но такой поддержки оказалось достаточно для осажденных сомалийских войск для того, чтобы противостоять группировке «Аш-Шабаб» и отбросить ее.

В августе я решила встретиться с президентом переходного правительства Сомали Шейхом Шарифом Ахмедом. Он вылетел в Найроби, чтобы провести со мной встречу в посольстве США. Шейх Шариф был глубоко религиозным исламским ученым. Он провел не увенчавшуюся успехом кампанию, целью которой было заменить светское правительство системой религиозных судов (наряду с этим он добился признания необходимости переговоров об освобождении похищенных детей). Проиграв в этой кампании, он выиграл президентскую и на данный момент, похоже, ставит своей главной целью защиту шаткой демократии в Сомали и улучшение жизни ее народа. Правда, это вряд ли имело большое значение, если бы группировка «Аш-Шабаб» нанесла поражение его правительству.

Моложавый сорокапятилетний Шейх Шариф показался мне умным и откровенным человеком. На нем была белая исламская шапка для совершения намаза и синий деловой костюм, на лацкане которого был приколот значок, изображающий флаги Сомали и США. Я подумала, что это точно подмеченное изображение того хрупкого равновесия, которого он пытался достичь. В нашем разговоре он искренне говорил об огромных проблемах, с которыми сталкивается его страна и нестабильное государство. Я сказала ему, что Соединенные Штаты будут готовы продолжать направлять миллионы долларов военной помощи его измотанным вооруженным силам, активизировать их обучение и оказывать другую поддержку. Но взамен от его правительства требовалось приступить к созданию всеобъемлющей демократии, которая охватила бы всю страну. Для этого требовалась немалая политическая воля, в том числе от самого Шейха Шарифа.

Пока мы разговаривали, я спрашивала себя: пожмет ли он мне руку? Этот вопрос я не часто вынуждена была себе задавать, будучи главой дипломатического ведомства одной из самых влиятельных стран на земле, несмотря на то что сексизм все еще процветает во многих странах мира. Даже в самых консервативных странах, где женщины редко общаются с мужчинами за пределами своей семьи, ко мне почти всегда проявляли должное почтение. Но не рискует ли этот консервативный исламский ученый оттолкнуть от себя своих сторонников, публично пожимая руку женщине, пусть даже она и является государственным секретарем США?