Восточный рубеж. ОКДВА против японской армии - Евгений Горбунов

45. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 323. Л. 50.

46. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 28. Л. 25.

47. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 232. Л. 448.

48. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 22. Л. 25.

49. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 2. Л. 24.

50. Там же. Л. 25.

51. Там же. Л. 26.

52. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 54. Л. 147.

53. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 3. Л. 52–53.

54. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 6. Л. 91–93.

55. Там же. Л. 61–62.

56. Там же. Л. 63–64.

57. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 2. Л. 93.

58. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 60. Л. 160.

59. РГВА. Ф. 32113. Оп. 1. Д. 2. Л. 31.

60. Там же. Л. 29.

61. РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 60. Л. 94.

62. Там же. Л. 95.

63. Там же. Л. 94.

64. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1208. Л. 15–16.

65. Там же.

Япония и Квантунская армия — 1940 год

Советская военная разведка всегда пристально следила за своим дальневосточным соседом. Это было и во второй половине 30-х, и в 1940-м. При этом следует отметить два пласта информации. Военно-политическая информация поступала из Японии от разведывательной группы Зорге и из аппарата военного атташе, имевшего свои агентурные источники. Агентурная информация поступала и из Китая, где Разведупр имел несколько резидентур с агентурным аппаратом. Разведывательная информация из нескольких отдельных источников позволяла создать достоверную картину положения в дальневосточном регионе и правильно информировать руководство страны при принятии им военно-политических решений.

Второй пласт информации имел оперативно-тактическое значение и касался численности и вооружения Квантунской армии, а также дислокации её частей и всех тех мероприятий, которые проводились на территории «независимого» государства. Информация поступала в Хабаровск и Читу в штабы Дальневосточного фронта и ЗабВО от многочисленной агентуры военной разведки, которой была буквально нашпигована маньчжурская территория. Эта информация докладывалась командованию ДВФ и ЗабВО и отправлялась в Москву. В Центре на основании этой информации составлялись разведывательные сводки по Востоку, которые снабжались грифом «Секретно» и рассылались помимо центрального аппарата НКО и Генштаба в штабы военных округов, армий и корпусов, дислоцированных в Средней Азии, Сибири, в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Помимо этого многочисленные разведывательные сводки выпускались разведывательными отделами ДВФ, ЗабВО, 17-й армии, а также разведывательными отделами 1-й и 2-й Краснознамённых армий.

Следует отметить, что в отличие от ежемесячных разведывательных сводок по Западу и Востоку, которые Разведывательное управление выпускало регулярно, Спецсообщения по Востоку были разведывательными документами особого рода. Они выпускались нерегулярно, в зависимости от поступления ценнейшей разведывательной информации, имели тираж не более 10 экземпляров и были, конечно, недоступны для военного командования на Востоке. Естественно, что более ценная и достоверная военно-политическая информация, поступавшая в Москву по агентурным каналам, попадала на страницы именно спецсообщений, а не разведсводок. Военно-политическая информация группы «Рамзай» относилась именно к такой категории информации, которая регулярно появлялась на страницах этих документов. Но даже и там при использовании информации группы слово «Рамзай» не упоминалось и ставилась трафаретная фраза: «по агентурным данным, заслуживающим доверия». Вот краткий и, конечно, неполный мониторинг разведывательной информации о событиях в дальневосточном регионе.

В первых числах января 1940 г. из Токио, на этот раз из группы «Рамзай», поступила информация, подтверждавшая сообщения военного атташе. На основе этой информации было составлено спецсообщение № 251029 с. с. от 8 января и за подписью Проскурова отправлено «наверх» по списку № 1. Адресатами были: Сталин, Молотов, Ворошилов, Мерецков, Берия и ещё несколько человек. Был в этом списке и генеральный секретарь Исполкома Коминтерна Георгий Димитров, который как куратор помощи Китаю получал всю разведывательную информацию по Востоку. В документе сообщалось, что, по агентурным данным, заслуживающим доверия, немецкий посол Отт телеграфировал Риббентропу оценку правительственного кризиса в Японии. Далее цитируется телеграмма «Рамзая»: «Отставка кабинета Абэ неизбежна..», но «в ближайшем будущем Япония не в состоянии внести что-либо существенно новое в отношениях с США, Германией и СССР». В этом спецсообщении давалась также информация, полученная Зорге от немецкого военного атташе: «По агентурным данным, заслуживающим доверия, японский генштаб сообщил немецкому военному атташе, что японцы будут заигрывать с американцами до тех пор, пока американцы не заключат торгового договора, после чего японцы займут твёрдую линию по китайскому вопросу, которая также будет направлена и против американцев».

1 февраля в Москве получили очередную шифровку «Рамзая». Ожесточённые и упорные бои на Карельском перешейке эхом отзывались в далёкой Японии. Маленькая Финляндия, оказывавшая сопротивление огромной армии восточного соседа, ставилась в пример японской армии, потерпевшей сокрушительное поражение у Халхин-Гола. Зорге сообщил, что Отт боится новой авантюры японского генштаба в связи с советско-финской войной. По мнению германского посла, японцы убеждены, что Советский Союз в этой войне потерпел большое поражение, несмотря на огромные силы, брошенные на Запад. Таким образом, снова появились старые идеи об агрессии в Сибири. И, кроме того, японский генштаб мог перенести позор поражения у Халхин-Гола. Таким образом, сообщал Зорге, сравнение маленькой Финляндии с горделивым японским генштабом делается всё более и более не в пользу генштаба. Особенно потому, что народ уже насытился войной в Китае. Эта большая телеграмма заканчивалась выводом Зорге: «Я настойчиво предвижу необходимость подготовки дальневосточных границ ко всяким возможным осложнениям». Доводы разведчика были солидными и обоснованными, и Проскуров потребовал от руководителей восточного отдела Кисленко и Пугачёва «срочно составить спецсообщение по этим данным, заслуживающим внимания». Очередное спецсообщение с информацией Зорге было отправлено «наверх».

18 февраля новая шифровка из Токио. Зорге удалось прочитать и сфотографировать январский доклад военного атташе германского посольства, направленный в генштаб. В этом докладе было подтверждено предыдущее сообщение «Рамзая». Военный атташе отмечал в этом документе: «…японский генштаб ещё не полностью отказался от надежды на будущую войну против СССР. Неуспехи СССР в войне против Финляндии и желание отомстить за Халхин-Гол являются сильными факторами политики японского генштаба».

Советско-финская война продолжалась, и ход военных действий оказывал определённое влияние на политику Японии по отношению к Советскому Союзу. 7 марта в Москву поступила шифровка из Пекина. Резидент советской военной разведки Лок сообщал в Москву о своей беседе с французским и американским военными атташе. По мнению этих военных дипломатов,«…японцы накапливают войска в Маньчжурии, рассчитывая, что весной представится благоприятный момент нанести нам удар в случае, если наш Дальневосточный фронт будет ослаблен перебросками на Запад и если мы будем вовлечены в серьёзный конфликт с западными державами». На следующий день эту информацию подтвердил советский военный атташе в Японии Гущенко. В своей телеграмме начальнику Разведывательного управления он сообщил о настроениях в Токио и об антисоветских публикациях в прессе и сделал вывод: «Эти факты говорят о подготовке новой провокации японцев на нашей границе».