Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

компания не смогла получить свою прибыль, то есть уменьшить количество потребительских денег.

Если в финансовом секторе идет волна банкротств, то приток потребительских денег может идти с опережением по отношению к их изъятию более успешными компаниями финансового сектора. После того, как достаточное количество компаний финансового сектора разорится, передав часть своих денег потребительскому сектору, оставшиеся в живых компании могут начать потихоньку расширять свой бизнес по изъятию выросшего количества потребительских денег. Это, если хотите, простейшая модель экономического цикла.

Далее я чуть-чуть нарушу ранее установленный порядок изложения и сразу перескочу от общего анализа взаимодействия между финансовым и потребительским сектором к перераспределению денег между отдельными странами. Здесь, как мы помним, речь шла о внешней торговле и иностранных инвестициях.

Внешняя торговля.

Положительное торговое сальдо увеличивает количество потребительских денег внутри страны и препятствует развитию дефляционных процессов. Отрицательное сальдо способствует дефляции и застою в национальной экономике. В свое время это хорошо понимали меркантилисты, да и в описываемое мной время это было понятно многим, несмотря на господство воззрений классической политэкономии.

Сейчас принято противопоставлять эпоху 1848-1873 годов как эпоху первой глобализации [147], когда европейские страны потихоньку начали признавать принципы свободной торговли, заключая двусторонние договоры и взаимно снижая пошлины на отдельные виды товаров, и последующую эпоху, когда под влиянием «вредных идей» произошел возврат к протекционизму. Вредные идеи здесь, конечно же, ни при чем, просто обстоятельства коренным образом изменились. Протекционизм есть естественная реакция на обострение дефляционного кризиса: это происходило в Великую депрессию 1929-1933 годов, да и в ходе этого кризиса такая опасность существовала. Не случайно главы «большой двадцатки» брали на себя обязательство не прибегать к протекционистским мерам (хотя всеми правдами и неправдами какие-то ограничения торговли все-таки вводятся).

В общем, на место постепенной либерализации мировой торговли пришли торговые войны. Особенно ожесточенной была франко-итальянская таможенная война, но поучаствовали все, даже Великобритания, которая ранее была самой ярой поборницей свободы торговли. Резко выросли таможенные тарифы и в США.

Нельзя забывать и об особенностях мирового политического устройства. Это была эпоха колониализма, эпоха колониальных империй, эпоха империализма – именно тогда этот термин стал широко употребляться. Метрополии распространяли режим торговых ограничений на свои колонии, и те, у кого колоний было мало или не было совсем, оказывались в худшем положении (ну, или им так казалось, потому что в сложившихся условиях владение колониями особых выгод принести не могло). Борьба за рынки принимала форму борьбы за колонии, за колониальный передел мира. Все это подталкивало Европу к большой войне, которая в конечном счете и случилась.

Перемещение издержек финансового сектора.

Напомню, что речь идет об иностранных инвестициях. Вспомним третий признак империализма из работы Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма»:…вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение». Ленин был не первый, кто обратил внимание на это обстоятельство, до него об этом писал Гильфердинг, чья книга «Финансовый капитал» считалась наиболее значимым марксистским экономическим произведением после «Капитала» Маркса.

Тут, правда, необходимо сделать целый ряд оговорок. Вывоз капитала, я об этом раньше уже говорил, изначально был инструментом распространения промышленной революции в европейских государствах, в США и ряде других стран. Богатые (номинально) страны закрывали свои рынки от английских товаров, и проникнуть на них можно было только за счет перемещения в них промышленного производства. Естественно, что в страны с низким уровнем цен капитал не вывозился – если они пытались закрыть свои рынки, то дешевле и эффективнее было послать туда войска.

Но в любом случае объемы вывоза капитала были велики и постоянно росли и в доимпериалистическую эпоху. Так стоило ли говорить о каком-то особом значении вывоза капитала в новую эпоху и даже объявлять этот фактор существенным признаком именно империализма? Что такого особенного случилось?

На мой взгляд, особенное, конечно же, случилось. Вопрос тут даже не в том, изменились или нет пропорции вывоза товаров и вывоза капиталов. Просто товары стало некуда вывозить. Те, кто мог производить товары промышленным способом, полностью насытили свои рынки, так что ввозить товары им было без надобности. А в непромышленных странах банально закончились деньги для покупки товаров из развитых стран.

А зачем тогда вывозился капитал? А на этот вопрос мы можем ответить, если вспомним то, что было сказано в пункте про издержки финансового сектора. Столкнувшись с давлением в сторону роста издержек финансового сектора и одновременно с невозможностью эти издержки окупить за счет расширения продаж на некапиталистических рынках, финансовый сектор начал искать страны, в которых можно было издержки финансового сектора снизить, то есть где стоимость рабочей силы была бы меньше. Так что выражение «приобретает особо важное значение», которое употребил Ленин, на самом деле очень точно отражает сложившуюся в современной ему мировой экономике ситуацию.

Забегая вперед, скажу, что активизация вывоза капитала происходила и в более близкую к нам эпоху, когда экономическая система столкнулась с той же самой проблемой дефляционного кризиса (который, как это ни парадоксально прозвучит, принял форму стагфляции): в 70-е годы прошлого столетия начался массовый перенос производств из развитых в развивающиеся государства, и его темпы быстро нарастали вплоть до кризиса 2007 года.

Тут надо понимать, что перемещение издержек финансового сектора в страны с более низким уровнем стоимости рабочей силы, выгодное для отдельных компаний сектора, в целом способствовало только усугублению дефляционного кризиса в экономике в целом.

Снижение заработков и, следовательно, спроса в развитых странах не компенсировалось бурным ростом потребительского кредитования, как это происходило в более близкую к нам эпоху. Но об этом я расскажу чуть позже.

Перевод финансовых денег в потребительские через налоговый механизм.

Длительная и тяжелая депрессия создает значительные проблемы для политической власти. Я не буду сейчас углубляться в особенности политической борьбы той эпохи. Тут я только могу порекомендовать блестящую книгу известного историка XIX века Э.