Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

наших союзников. Только люди, верные золоту, а не флагам и гербам.

— Но Санти… Ты собираешься доставить наёмников в Стирлинг? Как?..

— Дозволь оставить это моей заботой. Просто запомни обещание: у тебя, пусть и негласно, будет армия. Небольшая, конечно, но куда более существенная, чем верные тебе люди супруга. Их ведь немного, я знаю.

— И что именно требуется? — спросил маршал.

— В этом месте, дон Хуан, я позволю себе ещё раз напомнить о важном: разговор, который мы ведём, строго приватен. Разумеется, никакие слухи о запланированном не должны дойти до королевы Анхелики. Лопе обеспечит большую часть этой задачи: от вас потребуется только осмотрительность и ответственность. Вы понимаете, о чём я говорю?

— Полностью, Ваша Светлость. Вы ведёте речи о том, чего не достиг император Педро Фелипе. И наверняка понимаете, как я дорожу даже малой надеждой на подобное. На новый золотой век! Я лишился руки, обеих ног и глаза, сражаясь именно за это. Если Балеария снова станет великой… Я и второй глаз отдам ради того. Со второй рукой в придачу.

— Это я и надеялся услышать. Итак, нам нужен наёмный военный отряд. Не слишком большой, но достаточно сильный: чтобы в нужный момент склонить чаши весов в нужном направлении. Разумеется, командир не должен быть как-либо очевидно связан с Балеарией. Кроме того, требуется истинный профессионализм… или определённая доля симпатии к нашему королевству. Мы не сможем посвятить этих людей даже в общие детали. Посему они должны не задавать лишних вопросов, но быть способными исполнять самые неожиданные приказы. И никогда не забывать, кому в действительности служат. Понимаете?

— Понимаю, и таких людей очень мало. Почти не осталось.

— «Почти»! Это хорошее слово. Ну же?..

— Думаю, сеньор Гамбоа навёл справки.

— Разумеется, я это сделал. Но суть в том, что нужно выслушать и ваши соображения. Мы с вами, маршал, очень разные люди: оттого и других оцениваем по-разному. Канцлеру важно составить мнение на основе как ваших, так и моих соображений.

— Ну хорошо… — Фалькао вздохнул, собираясь с мыслями. — Всякая шваль, понятное дело, не подойдёт. Все эти отбросы, что носились по Ульмису после войны… да и тех осталось немного. В таком деле нужен опыт Великой войны, как мне кажется.

— Командиры Великой войны в Стирлинге не будут уместны. — заметила маркиза. — Они вызовут резкое неприятие многих в любом случае. Каковы бы ни были основания их присутствия.

— Прекрасная леди права. — согласился Гамбоа.

— А что до людей, менявших в той войне сторону? Ведь таковых было немало.

— Это уже интереснее.

— Я знаю одного такого, который ещё в строю… он до сих пор сражается… хорошо знаю. Слишком хорошо. Он не подойдёт. А кто подошёл бы… Людвиг тер Хофген был бы способен на многое и сейчас, будучи стариком. Но я не уверен, что пожелает: он размяк от мирной жизни. Он больше не человек войны, а другие люди нашего поколения и подавно. Колонелла, Ян Новак, Габор, Монро… их лучшие годы позади, как и мои.

— Стоит подумать о тех, кто пребывал под их началом? — предложил канцлер.

— Да, это хорошая мысль. Но из таких я знаю в основном балеарцев — а они не подходят. Есть этот молодой лимландец, ван Стекелен: серьёзный человек. И обязан Балеарии по гроб жизни. На Великой войне, конечно, только чуть понюхал пороху, но после — вы знаете эту историю. Однако слишком многие на севере по-прежнему желают снять его голову с плеч.

— Сеньор Вальдемар ван Стекелен пределов Балеарии, милосердно его приютившей, безопасно покинуть не может. — очевидно, что Гамбоа знал всё обо всех.

Людвиг тер Хофген так удачно повоевал за обе стороны, что после Великой войны ни одна к нему не имела претензий. Это имя было хорошо знакомо маркизе. И о ван Стекелене она тоже что-то слышала. Что, когда? Не без труда, но Эбигейл вспомнила: Анри Бомонт, отец её мужа, называл некоего ван Стекелена среди вражеских командиров в битве при Тагенштайне. Но участник этого сражения нынче никак не мог быть молодым — с четверть века прошло. Выходит, речь шла о другом ван Стекелене.

— Иных кандидатур не припомню: без войн не бывает хороших наёмников, а нынче в Ульмисе не воюют. Достойные люди из числа кондотьеров давно устроили себе мирную жизнь. Прочих же истребили. Были те, из-за Восточного леса… Знаю, где они осели. Но я им не доверяю. Никогда не доверял.

— Я слышал о той дружине из восточных земель иное.

— При всём уважении, сеньор Гамбоа! Вы слышали, а я видел их в деле. Едва запахнет кровью — они потеряют человеческий облик. К тому же тех людей слишком легко купить: жадность и алчность суть разные пороки.

— Я приму к сведению оба мнения, сеньоры.

Маршал Фалькао замолчал. Старый полководец явно оказался не очень готов к разговору, однако невозможно было его за это судить. В план посвящены немногие, сама Эбигейл знала очень мало деталей.

Наконец маршал заговорил вновь:

— Есть на примете ещё один прекрасный кондотьер. И не балеарец. Но я несколько лет не слыхал вестей о нём.

— Кто же это?

— Шеймус Висельник. Слышали о таком?

— Я слышал только это прозвище. — сказал канцлер. — Не вникал в детали. Лопе?..

Гамбоа улыбнулся. Само собой: он-то вникал в детали! Приятное ощущение: знать больше, чем все серьёзные люди за столом. Оно давно было знакомо маркизе.

— Висельник тоже ветеран Великой войны. Воевал за Балеарскую империю.

— Значит, он не подходит.

— Нет-нет, не торопитесь. Висельник служил в Волчьем Легионе. Это человек Гонсало Мендосы.

Эбигейл заметила, как сверкнули чёрные глаза Сантьяго. Героев на каждой войне хватает — но не о каждом спустя двадцать лет так хорошо помнят и друзья, и враги.

— О, самого Волка Мелиньи?.. Гонсало Мендоса был поистине великим полководцем. Жаль, что он уже не с нами.

Занятно, что первые люди Балеарии заговорили о командоре Мендосе в таком ключе. Эбигейл была одной из немногих в Стирлинге, кто хорошо знал истинную историю гибели Мендосы. Ту самую историю, которую не принято было обсуждать при дворе Балдуина — и которая уж точно не к лицу придворным Анхелики.

— Да. — маршал заговорил прежде, чем продолжил Гамбоа. — Волк Мелиньи в личных беседах со мной отзывался о Шеймусе как о своём самом талантливом