Адам Бид - Джордж Элиот

Недавно она получила от Дины письмо, полное самых искренних поздравлений по случаю будущей свадьбы, о которой она узнала от Сета. Когда Хетти прочла письмо дяде, то он сказал:

– Я желал бы, чтоб Дина теперь снова возвратилась к нам: она могла бы быть полезной твоей тетке, когда ты не будешь более у нас. Как ты думаешь, милая моя, если б ты отправилась повидаться с нею, когда станешь здесь несколько посвободнее, и поговорить, не возвратится ли она сюда с тобою? Тебе, может быть, удастся уговорить ее, если ты скажешь, что ее тетка нуждается в ней; она вот все пишет, что не в состоянии прийти к нам.

Хетти не понравилась мысль отправиться в Снофильд, она не чувствовала ни малейшего желания видеться с Диной и потому отвечала только:

– Это так далеко, дядюшка.

Но теперь она думала, что это посещение послужит для нее предлогом уйти. Она скажет тетке, возвратившись опять домой, что ей хотелось бы для разнообразия отправиться в Снофильд на неделю или дней на десять; а потом, доехав до Стонитона, где никто не знает ее, она отыщет дилижанс, который свезет ее в Виндзор. Артур был в Виндзоре, и она отправится к нему.

Лишь только Хетти твердо решилась привести в исполнение этот план, она поднялась с своего места на поросшем травою берегу пруда, взяла свою корзинку и отправилась в Треддльстон. Ей нужно же было купить свадебные вещи, для покупки которых она вышла из дома, хотя они и не будут нужны ей никогда. Она должна употребить все старания, чтоб не возбудить подозрения о своем намерении бежать.

Мистрис Пойзер была очень приятно изумлена, что Хетти хотела навестить Дину, повидаться с ней и постараться о том, чтоб она возвратилась с нею и была на свадьбе. Так как погода стояла хорошая, то Хетти незачем было мешкать, и Адам, пришедши вечером, сказал, если Хетти может отправиться завтра, то он постарается освободиться проводить до Треддльтона и сам посадит ее в дилижанс, отправляющийся в Стонитон.

– Как хотелось бы мне отправиться вместе с вами и охранять вас! – сказал он на другой день утром, облокотясь на дверцу дилижанса. – Но не оставайтесь, пожалуйста, больше недели, ведь и она покажется мне просто вечностью.

Он смотрел на нее нежно, и его мощная рука сжимала ее руку. Хетти ощущала чувство безопасности в его присутствии, она уже привыкла теперь к этому. О, если б она могла уничтожить прошедшее и не знать другой любви, кроме ее спокойного расположения к Адаму! Слезы навернулись у нее на глазах, когда она бросила на него последний взгляд.

«Да благословит ее Бог за то, что она так любит меня!» – подумал Адам, отправляясь снова к своим занятиям, сопровождаемый по пятам Джипом.

Но слезы Хетти не относились к Адаму, не относились к грусти, которая овладеет им, когда он узнает, что она исчезла от него навсегда; они относились к ее собственной жалкой участи, которая уносила ее от этого доброго, нежного человека, отдававшего ей всю свою жизнь, и бросала ее, как бедную, беспомощную просительницу, человеку, который будет считать своим несчастьем, что она была принуждена прибегать к нему.

В этот день в три часа, когда Хетти сидела наверху дилижанса, который, как говорили, должен был доставить ее в Ленстер, на одну из станций по дальней-дальней дороге в Виндзор, она неясно сознавала, что, может быть, весь этот трудный путь ведет к началу какого-нибудь нового несчастья.

А между тем Артур был в Виндзоре. Он, конечно, не рассердится на нее. Если он и не думал о ней, как прежде, то все-таки он обещался печься о ней.

Длинное, одинокое путешествие с грустью на сердце, путешествие от родных и знакомых к чужим людям бывает тяжело и скучно даже для богатых, сильных, знающих людей, бывает тяжело даже тогда, когда нас призывает долг, а не принуждает к тому страх.

Каково же оно было для Хетти, для Хетти, над бедными, узкими мыслями которой, более уже не волновавшимися неопределенными надеждами, тяготел холодный определенный страх, которая все снова и снова перебирала тот же самый небольшой круг воспоминаний, все снова и снова представляла себе те же самые ребяческие, сомнительные картины будущности, видела в этом обширном мире только маленькую историю собственных удовольствий и страданий, которая имела так мало денег в кармане и такой длинный и трудный путь перед собою? Если она не была в состоянии ехать постоянно в дилижансе (а она была уверена в этом, потому что поездка в Стонитон стоила гораздо дороже, чем она ожидала), то, очевидно, ей придется обратиться к извозчичьим телегам и к тяжелым, медленным обозам. И сколько потребуется ей времени, чтоб достигнуть конца своего путешествия! Дюжий, старый кучер окбернскаго дилижанса, увидев миленькую молодую женщину между наружными пассажирами, пригласил ее сесть рядом с ним. Чувствуя, что ему, как мужчине и кучеру, следовало начать разговор шуткой, он тотчас же, лишь только дилижанс съехал с каменной мостовой, принялся придумывать острое словцо, которое было бы пригодно во всех отношениях. Несколько раз ударив кнутом лошадей и искоса посмотрев на Хетти, он приподнял губы над краем шарфа, которым был завязан, и сказал:

– Ведь он будет футов шести ростом, готов побожиться; ну, не правда ли?

– Кто? – спросила Хетти с некоторым смущением.

– Ну, разумеется, ваш возлюбленный, тот, которого вы оставили или к которому едете… который из них?

Хетти чувствовала, что она вся вспыхнула и потом побледнела. Она думала, этот кучер должен знать что-нибудь про нее. Он должен знать Адама и может сказать ему, куда она поехала. Деревенским жителям трудно поверить, будто тех, которые находятся на виду в собственном приходе, не знают и в других местах; и Хетти было так же трудно понять, что слова, сказанные совершенно случайно, могли близко приходиться к ее обстоятельствам. Она была так испугана, что не могла отвечать.

– Ну, вот, – сказал кучер, видя, что он не так угодил своей шуткой, как ожидал, – к чему ж вам истолковывать это сейчас же в слишком серьезную сторону? Если он повел себя с вами дурно, то возьмите другого. Такая хорошенькая девушка, как вы, может иметь возлюбленного, когда только захочет.

Страх Хетти рассеялся мало-помалу, когда она заметила, что кучер не делал более никаких намеков на ее личные дела, но все-таки это не позволило ей спросить его, какие были станции по дороге в Виндзор. Она сообщила ему, что отправляется немного подальше Стонитона. Когда она вышла у трактира, где дилижанс остановился, то, взяв корзинку, торопливо пошла в другую часть города. Составляя план отправиться в Виндзор, она не рассчитывала ни на какие затруднения; трудным казалось ей только уйти из дома. Когда она преодолела последнее, под предлогом посетить Дину, то все ее мысли отлетели к встрече с Артуром и к вопросу, как он обойдется с ней, и не останавливались ни на каком происшествии, которое могло случиться с ней на дороге. Путешествие было ей до того неизвестно, что она не могла вообразить себе решительно никаких подробностей, и, имея весь свой запас денег, свои три гинеи, в кармане, она думала, что была снабжена изобильно. Когда она увидела, чего ей стоило доехать до Стонитона, только тогда стало ее беспокоить путешествие, только тогда она впервые сознала свое невежество относительно тех мест, которые ей нужно было пройти на своем пути. Под гнетом этого беспокойства она бродила по угрюмым стонитонским улицам и наконец вошла в жалкую, небольшую гостиницу, где надеялась найти дешевую комнату для ночлега. Здесь она спросила хозяина, не может ли он сказать ей, на какие местечки ей нужно ехать, чтоб добраться до Виндзора.