Хэлло, дорогая - Снежинская

стене, приоткрытая совсем чуть-чуть. На низком потолке тускло светили две лампы. Джой разглядела отопительный котёл, бойлер… у нее засосало под ложечкой.

Она снова попыталась встать, но ничего не вышло. Она почти не чувствовала конечностей и всполошилась.

— Руки онемели, — сказал Хэл и присел рядом с ней. Под ним что-то скрипнуло. Джой взглянула вбок и обмерла. Она поняла, что это был стол. Крепкий, большой стол. — Ноги тоже. Ты довольно долго лежала в три погибели согнутая. Я смотрел, чтобы ты не задохнулась по дороге. Положил тебя в сумку под клюшки для гольфа. И поместилась же, гляди.

Джой сглотнула слюну, вязкую и густую, вставшую в горле комом. Ей стало страшно. Она хрипло спросила:

— Хэл, что я здесь делаю?

— У тебя, значит, нет вопросов, где находится это «здесь», — сказал он и улыбнулся. Его глаза были прикрыты очками. Улыбка — холодная и жестокая — показалась Джой оскалом. — Это хорошо. Я не хотел бы объяснять, что ты сейчас у меня дома, в подвале, связанная по рукам и ногам. Это город Мыс Мэй, Холлоу-Драйв, тринадцать. И сейчас я буду убивать тебя, Джой.

Услышанное показалось дурной шуткой, сном, полуявью. Джой ощутила, как сердце на секунду перестало биться. Как задрожали колени и вспотели руки.

— Что?..

Хэл Оуэн отвёл рыжий локон от её лица. Затем склонился к ней так близко, что она ощутила его дыхание на своих губах. Его собственные были всё ещё дьявольски красивыми, куда красивее, чем у неё самой, хотя покрылись тонкой корочкой, словно кто-то укусил его, и на них запеклась кровь.

— За стариками так тяжело следить, Джой. — Хэл мягко опустил ладонь на её шею и повёл вниз. — Тяжело и муторно. Особенно за такими, как она. Верно?

Джой непонимающе нахмурилась. Снова дёрнула запястьем. Ей показалось, это всё шутка — ну точно, Хэл действительно шутит!

А до этого врезал ей так, что она потеряла сознание, да, точно. Он такой шутник.

Хэл заметил, не убирая руки с её живота, покрытого красной синтетической тканью:

— Это платье тебе совсем не идёт. Выглядишь в нём, как дешёвая шлюха.

Джой вздрогнула, будто он её ударил — стало больно. Больнее, чем от нокаута в голову. Она подозревала, что Хэл устроил ей сотрясение мозга — на что он ещё способен?

— Зачем я тебе? Хэл, прошу…

Он покачал головой. Усмехнулся.

— Ты никогда не замечала, что к миссис Оуэн не ездят посетители? — он вскинул брови.

До Джой начало медленно доходить. Если это то, о чём она думает, дело очень плохо. Хэл неторопливо продолжил.

— Ты наверняка что-то слышала о ней от остальных. Некоторые выводы сделала сама. Эгоистичная, ворчливая, надменная старуха. — Он помял пальцы. — И язык у неё злой. И сама она злая. От неё не добьёшься ласкового слова. Ухаживать за ней — сущий ад. И к ней совсем никто не ходит, потому что близкие или мертвы, или она их оттолкнула — единственного сына, который так сильно любит её. Но всё же…

Он снял очки и отложил их в сторону.

— Всё же это моя мама. И, когда она предложила вам с подругой деньги за то, чтобы вы её травили, вы подписали себе смертный приговор, дав на это согласие. Подумаешь. Одинокая, никому не нужная старая маразматичка, которая существенно улучшит ваше финансовое положение, попросила давать ртуть, чтобы зачахнуть поскорее.

Он поднялся, легко взял Джой на руки. Она дёрнулась, попыталась, извиваясь, вырваться — но всё было тщетно. Хэл подошёл к застенку.

— Постой! — выкрикнула Джой. — Погоди! Хэл, ты же не… ты ведь просто пугаешь меня, да? Да?

Он молча поглядел ей в лицо. Губы его недобро улыбались.

— Хэл, я ничего не делала! Это была не я! Я могу сказать, кто, но не я!

— Достать тебя было проще простого, — сказал он. — Ты только кажешься чистенькой, Джой, но ты та ещё шлюшка. С этим проблем не было. К тому времени я всё знал, но ждал сегодняшнего вечера. Делать что-либо уже поздно. Вы отравили мою мать, и теперь всё, что мне осталось — просто ждать конца.

Он открыл дверку. За ней стоял аккламатор: Джой узнала его. В таком же в Акуэрте обеззараживали халаты и медицинские костюмы, только этот был достаточно большим, чтобы она туда поместилась. Её коснулось нехорошее предчувствие, и она снова дёрнулась, а затем закричала:

— Помогите!

Всё было бесполезно. Здесь некому услышать эту мольбу. Хэл так и сказал.

— Хоть оборись, никто тебе не поможет. Не трать силы.

Он открыл люк аккламатора. Оттуда дохнуло горячим паром, и Джой завизжала, прижавшись к Хэлу.

— Хэл! — взмолилась она. — Боже, Хэл, нет! Прошу. Нет, умоляю! Хэл, я сделаю всё, что ты скажешь, всё что велишь! Я буду тебе… Хэл, ну прошу, пожалуйста!

Он равнодушно посмотрел на неё, уложил её голову себе на плечо, мягко улыбнулся.

— Всё, что скажу? — повторил он.

Джой задохнулась от ужаса. Она смотрела на сосуд с ванной кипятка перед собой и дрожала так, что Хэл чувствовал это, словно странную вибрацию в руках.

— Всё, абсолютно всё! — она расплакалась и посмотрела ему в глаза с такой надеждой, которой он не видел ни у кого и никогда. — Хэл, молю! Я ничего не знала, я… я всё поняла только недавно! Меня подставили!

— Нет, — покачал он головой. — Ты была в курсе всего с самого начала. Ты сама предложила подработать вот так своей подружке. Джой. Всё тайное однажды становится явным — ты этого не знала? Или думала, что никто не догадается?

Его губ коснулась блуждающая, лёгкая улыбка. Джой всё рыдала, взахлёб вымолвив:

— Я так тяжело живу, Хэл. У меня ведь никого нет. Только мать-алкоголичка и отчим. Они совсем мне не помогают. Я тащу их на себе и работаю в двух местах, чтобы выплатить ссуду за дом. Хэл, Я же рассказывала! Я же говорила тебе об этом!

— Поэтому ты решила помочь пожилой женщине уйти из жизни?

— Да. Нет! Нет. Боже, Хэл, я просто… я… ты не так всё понял. Я не знала, что она твоя мать!

— Джой, — покачал Хэл головой. — Если бы ты сразу всё так рассказала.

— Правда?

— Ну конечно.

Он наклонился к ней. Коснулся губ. Джой было страшно и неприятно, но она ответила на поцелуй довольно пылко. Когда Хэл отстранился, то покачал головой и сделал шаг к аккламатору.

— Не то чтобы я верю в человеческую справедливость, — заметил он. — Просто все они — чьи-то матери.

Джой за секунду всё поняла, закричала, взвыла. Она не