Люди против нелюди - Николай Михайлович Коняев

имя Жукова значит многое. И напоминаю я о его подписи под хвалебной характеристикой на генерала Власова не для того, чтобы оскорбить память великого полководца. Нет… Подпись Жукова свидетельствует лишь о том, что тогда А. А. Власов был точно таким же, как все генералы Красной Армии.

И опять-таки справедливости ради отметим, что восхождение Андрея Андреевича Власова отнюдь не было безоблачным. Нашлись и у него недоброжелатели. В январе 1940 года в парторганизацию и в органы поступило заявление, дескать, Власов не тот, за кого себя выдает. Скрыл, дескать, свое семинарское прошлое.

К счастью для Власова, парторганизация повела себя вполне пристойно. 10 января 1940 года она отправила ответ в органы: «Парторганизации было известно о том, что т. Власов окончил духовную семинарию до его вступления в партию».

Это парторганизации, действительно, было известно. Это Андрей Андреевич Власов никогда и не скрывал.

И все-таки, даже и пытаясь отвлечься от того, что мы знаем о дальнейшей судьбе Андрея Андреевича Власова, перечитывая эти служебные характеристики, трудно сказать, чего в нем было больше — настоящей инициативы и энергичности или того подобия инициативы и энергичности, которые хотелось видеть начальству. Впрочем, о ком из тогдашних генералов можно было сказать это с полной уверенностью?

4

Великая Отечественная война переменила все, но и она не сумела нарушить блистательный ход карьеры генерала.

22 июня 1941 года в 3 часа 00 минут генерал-майор Власов получил приказ о приведении войск в полную боевую готовность.

24 июня его 4-й механизированный корпус получил приказ разгромить прорвавшуюся в районе Немировки немецкую группировку.

Приказ этот запоздал. Главная угроза возникла 24 июня не в районе Немировки. Танковые колонны немцев нанесли удар в направлении Луцк — Дубно, угрожая расчленить войска фронта. По приказу генерал-полковника М. П. Кирпоноса 4-й и 15-й корпуса три дня вели ожесточенные бои, пытаясь прорвать оборону противника. Сделать это им не удалось, и 1 июля начался отвод войск.

3 июля корпус генерал-майора Власова был переброшен в район Бердичева, чтобы не допустить прорыва немцев к Житомиру. Здесь планировалось сосредоточить значительную группировку советских войск (4, 15, 16, 36 и 37-й механизированные корпуса, 5-й кавалерийский корпус, 49-я стрелковая дивизия), но контрудар так и не состоялся.

Скоро корпус А. А. Власова был отведен в район Киева.

«Когда мы с Кирпоносом подбирали кандидатуру на должность командующего 37-й армией, которую мы формировали для обороны Киева… — пишет в своих воспоминаниях Н. С. Хрущев, — управление кадров Киевского военного округа рекомендовало нам назначить Власова…»

Разумеется, как истинный партиец, Хрущев не собирался брать на себя ответственность за это назначение. Он позвонил Маленкову, ведавшему кадровыми вопросами в Центральном Комитете.

— Какую рекомендацию ты мог бы дать на генерала Власова?

— Ты не можешь себе представить, — ответил Маленков, не хуже Хрущева чувствовавший партийную ответственность, — что творится вокруг. Вся наша работа остановилась. У меня здесь нет ни одного человека, чтобы тебе помочь. Поступай так, как считаешь нужным, и бери на себя всю ответственность.

«Мне не оставалось ничего иного, как положиться на рекомендации, полученные от других военных… — сокрушенно признавался Н. С. Хрущев. — Опираясь на них, мы с Кирпоносом решили этот вопрос положительно, назначив Власова командующим. Он взялся за дело решительно и энергично. Он сколотил свою армию из отступающих и вырвавшихся из немецкого окружения частей и на деле доказал, что мы сделали правильный выбор. Он всегда спокойно держался под огнем, обеспечивал твердое и разумное руководство обороной Киева. Он выполнил свой долг и не позволил немцам взять Киев фронтальной атакой с ходу. И когда Киев в конце концов пал, то это произошло в результате обхода и сосредоточения немецких войск значительно восточнее города. А не потому, что Власов не обеспечил жесткой обороны…»

Разумеется, Хрущев вынужден был защищать Власова, но похоже, что Власов и в самом деле не совершил никаких ошибок при обороне Киева. Как известно, 10 августа 1941 года 37-я армия предприняла контрудар на рубеже Шуляны — Мышеловка — Корчеватое и успешно держала оборону до 15 сентября, пока танковые клинья немцев не соединились в районе Лохвицы и четыре армии (5, 21, 26, 37-я) не оказались в котле.

17 сентября 1941 года Военный совет 37-й армии телеграфировал: «Угроза переправ Киеву с востока. Части в течение двадцатидневных боев малочисленны, сильно утомлены, нуждаются в отдыхе и большом свежем подкреплении. Связи с соседями нет. Фронт с перерывами. Восточный берег без сильных резервов не удержать… Прошу указаний».

18 сентября М. П. Кирпонос отдал приказ о выходе армий из окружения. В 37-й армии этого приказа так и не получили, и только в ночь на 19 сентября ее главные силы начали сниматься с позиций.

Это было первое окружение для Власова. Из этого окружения он сумел выйти.

Некоторые исследователи утверждают, что из окружения Власов вышел, заразившись триппером.

Впрочем, возможно, это и выдумка.

5

В очерке о Власове без рассказа о женщинах не обойтись. И не ради пикантности повествования. Нет. В отношениях с женщинами характер генерала раскрывается, пожалуй, даже глубже, нежели в боевых операциях; отношения с женщинами во многом определяют и его судьбу…

До войны, если не считать романа с супругой будущего генералиссимуса Чан Кайши, Власов считался примерным семьянином. Сердечные увлечения, если и были, то кратковременные. Ни на семейной жизни, ни на карьере красного командира они не отражались. Впрочем, могло ли и быть иначе? Политорганы никогда не поощряли семейных измен.

Все изменилось в июне сорок первого года, когда Власов отправил супругу в Горьковскую область к родителям. Вот тогда-то, подобно многим генералам-фронтовикам, он и ощутил чувство неведомой доселе свободы.

Это даже такая шутка была… Дескать, залог мужской бодрости на войне — жены не могут попрекать своих мужей за измены. Для солдат и офицеров с «передка» проку от такой свободы не много, но офицеры тыла, генералы, если хотели, свободой могли насладиться.

Так было и с сорокалетним генералом Власовым.

Летом сорок первого года начинается его военно-полевой роман с двадцатичетырехлетней Агнессой Подмазенко.

В восемнадцать Агнесса первый раз вышла замуж, но, родив вскоре сына, с мужем разошлась и, сплавив ребенка родителям, поступила в Харьковский мединститут, который и закончила в июне 1941 года. После выпуска ее сразу отправили на фронт. Здесь и встретилась Агнесса с генералом Власовым или, как сама утверждала потом на допросах, «вышла за него замуж».

Невозможно представить, чтобы летом сорок первого года генерал Власов занимался бракоразводным процессом со своей супругой Анной Михайловной, но что-то он молодой врачихе, видимо, обещал, потому что в сорок третьем году Агнесса совершенно искренне считала Власова своим законным мужем.