Благодать и величие - Дженнифер Ли Арментроут

что он помнит, как выглядит снег.

— Это… снег, — руки Зейна всё ещё лежали на моей руке. — Послушай, Трин. Это снег.

Оторвав взгляд от суматохи, я посмотрела на свою руку, на его руки. Маленькие белые хлопья приземлялись на его кожу, испаряясь при прикосновении и оставляя блестящее пятнышко позади.

— Он загрязнён?

— Это не кажется злом, — эти ультраяркие глаза встретились с моими. — Тебе кажется, это злом?

Я покачала головой, когда снег продолжал падать на мои руки.

— Похоже на снег.

— Это не зло, — сказал Люцифер, и я услышала улыбку в его голосе. — Я знаю зло. Это снег, и это так… — он застонал от отвращения. — О, чёрт возьми.

— Что? — Моё сердце пропустило удар, когда я посмотрела на него.

Он стоял, уперев руки в бока.

— Он не загрязнён.

— Почему ты говоришь так, будто это плохо? — потребовал Зейн.

А ещё лучше, почему Зейн вдруг заговорил так, словно стоял в туннеле, хотя он стоял рядом со мной? Я посмотрела на него. Его черты были расплывчатыми — ну, более расплывчатыми, чем обычно, и я…

— Он полон добра, — выплюнул Люцифер. — Он чист, и это всё на мне. Мне нужно будет смыть с себя это дерьмо.

Это было хорошо… Это было за пределами хорошего и за пределами того, на что любой из нас слишком боялся надеяться. Бог шагнул вперёд. Он, или Она, или Кто-то ещё сделал шаг вперёд. Слёзы наполнили мои глаза, но я…

— Держу пари, ты там наверху смеёшься, не так ли? — крикнул Люцифер. — Посыпать меня эквивалентом небесной бомбы с глиттером? Серьёзно?

Я уставилась на снег, собиравшийся на моей руке. Он не таял.

— После всего, что я для тебя сделал, вот как Ты мне отплатил? — Люцифер продолжал бушевать. — Мне придётся пять раз принять душ, и я знаю, что не смогу избавиться от запаха человечности и добра.

Зейн повернулся ко мне со смехом в голосе, когда сказал:

— Мы сделали это, Трин.

Мы сделали это, но…

Я попыталась сглотнуть, но в горле появилось странное ощущение, как будто оно сузилось.

— Я чувствую себя нехорошо.

Звук хлопающих крыльев Зейна закончился его криком. Я не знала, почему он выкрикнул моё имя, но потом я внезапно оказалась в его объятиях, и он оказался надо мной, его лицо то появлялось, то исчезало.

— Трин! В чём дело?

Зейн не стал дожидаться моего ответа. Его рука скользнула по моей груди и вниз по животу. Он остановился, а затем задрал мою рубашку, ругаясь.

— Ты ранена.

— Это просто… царапина.

Рука Зейна дрожала на моём животе, когда он повернул голову.

— Люцифер! Прекрати ныть и иди сюда!

— Что? — спросила я, или мне показалось, что спросила.

Я не была уверена, так как изо всех сил пыталась поднять руку достаточно долго, чтобы посмотреть вниз. Я видела свой живот, но он выглядел странно. Как и кожа… как будто она становилась серой и расползалась.

— Что это? — потребовал Зейн. — Что происходит?

Расплывчатое лицо Люцифера появилось над одним из крыльев Зейна. Он наклонил голову, а затем резко развернулся и исчез из виду.

И моя… моя голова казалась слишком тяжёлой. Я обмякла, и смотрела поверх Зейна и кончиков его прекрасных крыльев на снег, который продолжал падать. Во мне поселилось оцепенение. Глубокое понимание.

— Что ты делаешь? — крикнул ему Зейн, слегка повернув меня в сторону. — Люцифер!

— Я ищу… нашёл их, — последовала пауза. — Чёрт.

— Чёрт? Чёрт возьми, что? — в голосе Зейна послышалась паника.

Голос Люцифера был ближе.

— Тебя ударили вот этим ножом? С одним из этих ангельских клинков? — потребовал он.

Слабое золотое свечение отражалось от клинка, который он держал в руке.

— Он был у Теллера, — выдавил я. — А Гавриил… он только ударил меня.

— Этот Страж, должно быть, дал один Гавриилу, или у него всегда был нож, — сказал Люцифер. — Он не ударил тебя. Он порезал тебя одним из них.

— Это… — Зейн замолчал, а затем его крылья вспыхнули. — Нет. Нет, — он повернулся ко мне, рука вокруг меня напряглась. — Трин. С тобой всё будет в порядке.

— Что случилось? — Лейла ахнула.

— С ней всё в порядке. Я собираюсь обеспечить это, — сказал Зейн. — С тобой всё в порядке. Мне просто нужно найти…

— Там ничего не найти, — оборвал его Люцифер. — Ничего не поделаешь.

— Должно быть что-то, — отрезал Рот, и я была рада услышать, что с глупым принцем демонов и Лейлой всё в порядке.

— Это ангельский клинок, — возразил Люцифер. — Это…

— Не говори это, — прорычал Зейн. — Не смей, мать твою, говорить это.

Люцифер замолчал, но ему не нужно было говорить то, что я уже знала, что я чувствовала в медленных ударах своего сердца. Что сказал Рот? Ангельские клинки были смертоносны. Они могли убить кого угодно, включая ещё одного ангела.

В том числе и Истиннорождённого.

Мы это знали.

— С тобой всё будет хорошо, — Зейн обхватил мою щёку ладонью.

Я осознавала его рука там, но не чувствовала её.

— Ты должна быть со мной. Ладно? Мне просто нужно, чтобы ты держалась. Для меня. Ты слышишь меня, Трин? Мне просто нужно, чтобы ты продержалась, и я найду способ.

«Ты уже мертва».

Вот что сказал Гавриил после того, как порезал меня. Только это был не удар. Он знал. Тогда он знал, что проиграет, и он…

И он взял меня с собой.

Этот ублюдок.

Я была готова умереть, чтобы остановить его. Это то, что я планировала до прибытия ангелов, но теперь, после победы? Я не была готова.

Но я знала, что уже слишком поздно. Всё во мне чувствовалось, что это было… как будто я сдалась, закрывалась и прекращала свою деятельность.

Я умирала, и я всегда думала, что умирать будет больно, но это… это было похоже на засыпание. Мои глаза затрепетали.

— Нет! — Зейн встряхнул меня, напугав. — Не закрывай глаза. Не засыпай. Посмотри на меня. Тринити, пожалуйста. Посмотри на меня. Держи глаза открытыми. Трин, посмотри на меня.

Я посмотрела на него. Я моргала, пока его черты не обрели болезненный фокус, и я впитывала каждую линию его лица, каждую плоскость и угол. Увижу ли я его снова? Паника взорвалась, как картечь, но было слишком поздно…

— Я… Я люблю тебя, — я выдавила из себя слова, каждое из которых было трудом. — Я люблю тебя.

— Я знаю. Я знаю, что ты любишь, Трин, и ты знаешь, что я люблю тебя. Я собираюсь провести вечность, рассказывая тебе об этом. Тебе надоест это слушать, — его голос надломился. — Это я тебе обещаю. Ты не бросишь меня.