Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

– Ты не в том положении, чтобы отдавать приказы.

До «Леди Макбет» было уже добрых две сотни метров. Хорг нацелил короткий ствол на корму корабля. Изображение перечеркнула зеленая сетка прицеливания. Хорг выбрал сопло ядерного двигателя и активировал рентгеновский лазер. Из сопла вырвалось облако светлого пара.

– Разгерметизация третьего ядерного двигателя, – крикнул Роман. – Пробит нижний отклоняющий дефлектор. Он стрелял в нас, Маркус. Он выстрелил рентгеновским лучом.

– Что же за оружие они сюда притащили, черт возьми? – воскликнул Карл.

– Что бы это ни было, вряд ли у него хватит мощности заряда для следующих выстрелов, – заметил Шац.

– Передай мне оружейный контроль, – потребовал Роман. – Я сотру этого ублюдка в порошок.

– Маркус! – закричала Катерина. – Он только что повредил энергоформирующий узел. Останови его.

В мозг Маркуса ворвались дисплеи нейронаноников. Корабельные системы, каждая со своей схемой, разворачивались по мере активации. Все их параметры он давно знал наизусть. Комплексы боевых сенсоров уже поднимались из своих ниш. Мазерные орудия набирали заряд. До их нацеливания и выстрелов пройдет еще семь полных секунд.

Но была еще одна система, с более быстрым откликом.

– Держитесь, – заорал он.

Термоядерные двигатели, спроектированные по военному образцу, активировались через две секунды после подачи команды. Двойные копья яркой как солнце плазмы уперлись в оболочку корабля ксеносов и стали прожигать палубу за палубой. Они и близко не попали в шлюзовую камеру, где затаился Хорг. Но этого и не требовалось. На такой дистанции одно лишь инфракрасное излучение способно было пробить любой скафандр.

Перегретые ионы бомбардировали обломок корабля, крушили внутренние перегородки и нагревали атмосферу, вызывая колоссальное давление. В сооружении ксеносов один за другим вспыхивали взрывы, целые узлы вылетали в круглых облаках плотного света, которые, сливаясь, превращались в единую разрушительную волну. Гигантская скала дрогнула под ударом. Башня в центре кратера, окутанная свечением жесткого излучения, сломалась у самого основания и сгинула в темноте.

Затем процесс пошел в обратном направлении. Сноп света, вырвавшийся из скалы, стал сворачиваться, разгораясь еще ярче по мере того, как сжимался в исходную точку.

Экипаж «Леди Мак» напрягал все силы под воздействием ускорения в пять g. Система инерциальной навигации зажгла в мозгу Маркуса предупреждающие сигналы.

– Мы пятимся, – датавизировал он, поскольку говорить вслух при таком ускорении было слишком трудно. – Господи, пять g, а притяжение все еще действует.

Сенсоры внешнего наблюдения показали ему сжимающийся огненный шар, его пламя постепенно принимало все более отчетливый фиолетовый оттенок. Огромные фрагменты скалы, откалываясь, неслись прямо в этот огонь. По всей скале побежали черные зигзаги трещин.

Маркус дал команду компьютеру зарядить прыжковые модули и убрать оставшиеся сенсоры.

– Маркус, мы не можем прыгать, – датавизировала Катерина. Сильное ускорение исчертило ее лицо глубокими морщинами. – Это гравитационное излучение. Не надо.

– Старушка нас не подведет.

Он инициировал прыжок.

Горизонт событий сомкнулся вокруг корпуса «Леди Макбет».

Позади червоточина в сердце новорожденной микрозвезды постепенно рушилась, втягиваясь ее гравитационным полем. Вскоре исчезло все, кроме расходящегося облака темнеющих огоньков.

До Транквиллити оставалось еще три прыжка, когда Катерина вошла в каюту Маркуса. «Леди Мак» на одной десятой g направлялась к точке очередного прыжка, ускорение мягко удерживало капитана в большом кресле из черной пены. В этот момент Катерина, наверное, впервые осознала его возраст.

– Я пришла извиниться, – сказала она. – Не надо было сомневаться.

Маркус вяло махнул рукой.

– «Леди Мак» построена для сражений, ее прыжковые узлы обладают достаточной мощностью, чтобы преодолеть некоторые искажения гравитационного поля. Да и выбора у меня не было. В итоге три узла мы сожгли окончательно, а еще один вывел из строя старина Хорг.

– Это превосходный корабль, а ты его превосходный капитан. Я и дальше хочу летать с тобой, Маркус.

– Спасибо. Но я еще не знаю, что делать, когда мы встанем в док. Замена трех прыжковых модулей обойдется в целое состояние. Я снова буду в долгу у банков.

Она показала на ряд прозрачных контейнеров, в каждом из которых лежали идентичные древние электронные платы:

– Ты всегда можешь продать еще несколько командных модулей из навигационных компьютеров «Аполлонов».

– Я думаю, этот хлам уже исчерпал свое. Не беспокойся, я знаю одного капитана в Транквиллити, который купит их все. Тогда я, по крайней мере, смогу выплатить полетное содержание каждому из вас.

– Ради бога, Маркус, все, кто занимается астронавтикой, в долгах у банков. Клянусь, я никогда не могла понять бухгалтерии космических перелетов.

Капитан прикрыл глаза, и губы изогнулись в слабой улыбке.

– А мы ведь едва не обрушили всю экономику человечества, верно?

– Да. Мы были близки к этому.

– Червоточина могла бы помочь мне изменить прошлое. Технология ксеносов могла бы изменить будущее. Мы имели возможность перекроить всю историю.

– Мне кажется, это не слишком хорошая идея. И как быть с парадоксом отцов и детей? А почему ты не предупредил нас насчет Хорга, как только выбрался из червоточины?

– Испугался, наверное. Я слишком мало знаю о квантовой теории временного смещения, чтобы рисковать парадоксами. Я даже не уверен, что я тот самый Маркус Кальверт, который привел «Леди Мак» к обломку корабля ксеносов. Многие полагают, что путешествовать во времени невозможно – только уйти в параллельную реальность. А это значит, что я не вернулся в прошлое, а переместился куда-то вбок.

– Но мне слишком хорошо знакома твоя внешность и манера разговаривать.

– Я могу сказать о тебе то же самое. Но что, если мой экипаж все еще остался в своей версии реальности и ждет, когда я разберусь с Хоргом?

– Перестань, – мягко посоветовала она. – Ты Маркус Кальверт, и ты опять на своем законном месте, летишь на «Леди Мак».

– Да, конечно.

– Ксеносы не стали бы создавать червоточину, если бы не были уверены, что она поможет им вернуться домой, в их истинный родной мир. Они были сообразительными парнями.

– И не ошибались.

– Интересно, откуда они прилетели?

– Этого мы теперь никогда не узнаем. – Маркус поднял голову. Сквозь его меланхолию пробился знакомый всем веселый нрав. –