Королевство крестоносцев - Джошуа Правер

Древнеримское изречение «habent sua fata libelli» («книги имеют свою судьбу») в точности отражает судьбу книг крестоносцев. Большинство книг не сохранилось, но, к счастью, не все потеряны. Книги, написанные и иллюстрированные в Латинском королевстве, были обнаружены в крупных библиотеках Запада. В итоге теперь мы можем описать эту разновидность искусства, о существовании которого было неизвестно еще 10 лет назад.

Было идентифицировано 20 книг франкского Востока. Четырнадцать из них имеют сугубо религиозное содержание: псалтыри, сакраментарии, миссалы, архиерейские обрядники и французские переводы фрагментов из Ветхого Завета; три – мировые хроники; три – хроники крестоносцев XIII в. Сохранившиеся книги были созданы в двух больших центрах переписки и иллюстрирования рукописей. Это были скрипторий храма Гроба Господня в Иерусалиме и скрипторий XIII в. в Акре. Удивительно, что Антиохия, самый богатый город крестоносцев, все еще не представлена в этом списке, хотя нас не оставляет надежда, что книги Антиохии, как и Кипра, будут со временем обнаружены.

Почти все сохранившиеся книги богато и роскошно иллюстрированы, так что, возможно, они предназначались для очень зажиточных читателей. Позволить заказать себе такие шедевры мог только королевский дом Иерусалима и Кипра, подобные этим книги могли приобретать также только аристократические дома в Европе. Весьма возможно, что церковные центры Европы могли обладать такими сокровищами, но до сих пор об этом ничего не известно. Открылись новые возможности для дальнейших исследований в этой области после обнаружения памятников живописи в весьма неожиданном для нас месте, происхождение которых, возможно, имело отношение к крестоносцам. Имеется в виду большая коллекция прекрасных икон в монастыре Святой Екатерины на Синае. Поскольку мы располагаем результатами только предварительного обследования этих икон, они не были включены в книгу.

Первое впечатление от этих иллюстраций, особенно относящихся к XII в., что их происхождение византийское. Изображения масштабных сцен исторических евангельских событий, в частности Распятия и Вознесения, кажется, только что вышли из византийского скриптория. Иллюстрации отличаются насыщенным золотым фоном, и фигуры святых сопровождают греческие надписи. Однако детальный анализ миниатюр говорит об ином происхождении. Латинский текст псалтырей, сакраментариев и миссалов написан европейцем; да и церковный календарь западный, и сами миниатюры выдают руку западного мастера, тщательно копирующего византийские образцы. Копиисты рассматривали свои модели как священные объекты и опасались прибегать к помощи воображения. Кроме того, их техника была довольно слабой, а о вдохновении не было и речи. Как следствие, все это свидетельствовало о снижении уровня мастерства копиистов. Все изменения в положении фигур, поз и жестов были отмечены небрежностью и неуверенностью кисти мастера. Самый лучший результат достигался, когда исполнитель рабски копировал оригинал.

Одним из первых трудов скриптория храма Гроба Господня была Псалтырь королевы Мелисенды 1131–1143 гг. Одна из ее лучших миниатюр изображает встречу Марии и Елизаветы, обнимающих друг друга. Глубоко впечатляют их развевающиеся одеяния, объемно моделированные складки туник и верхней одежды из богатой ткани, округлые очертания фигур обеих женщин. Драматизм ситуации передан через движение тел, взаимный поцелуй и горячие объятия. Светлый фон выгодно оттеняет темные одежды, в то время как свет в картине и темные линии подчеркивают спонтанные, почти кружащиеся объятия. Но еще одна миниатюра той же самой Псалтыри Введение во Храм статична и безжизненна. Удачно прорисована только крыша храма с луковичной главой на низком барабане. Первосвященник, который отдает Марии Младенца Иисуса, нарисован соразмерно. Но изображенная художником Мария как будто не желает принять ребенка обратно. Мать словно не замечает тянущихся к ней рук Младенца. Ее правая безжизненно повисшая рука кажется парализованной. Святой Иосиф, с печальным лицом, почти наступает на правую ногу Богородицы. Праведная Анна со свитком в руке, стоящая справа, словно застыла. Объяснение этому простое: художник рисовал по образцу, на котором Младенца Иисуса Мария передавала первосвященнику. Когда он изменил сюжет и, не имея перед собой живой модели, рисовал фигуру Марии, то сильно исказил ее.

Автор миниатюр часто использовал различные модели, которые он старался объединить в одной картине, и результат не всегда был удачным. Так, в сцене Воскрешения Лазаря почти все выглядит неестественным. Гробница похожа на дом, в дверях которого стоит живой Лазарь. Но больше всего поражает передний план. К ногам Спасителя припали крошечные фигуры Марии и Марфы, двое слуг нарисованы в том же самом масштабе. Плохо уравновешенная надгробная плита явно не подходит к гробнице, и один из слуг, кажется, готов убежать, чтобы только не поднимать тяжелую плиту. Миниатюра выглядит гротескно, в ней мало от нравоучительности. Мастер явно копировал фигуры с разных моделей, но ему так и не удалось объединить их в единую композицию. Иногда в процессе копирования ему удавалось создавать довольно живые, полные очарования миниатюры. Попытка изобразить Вход Господень в Иерусалим привела к написанию сказочной картины. Народ выходит из городских ворот, чуть выше над ним помещен схематический план храма. Всей картине придает декоративность похожая на веер пальма и человек, взбирающийся на нее. Слева фантастический холм представляет Елеонскую (Масличную) гору, рядом с которым стоит римский храм со статуей идола! Фигура Христа на переднем плане притягивает наше внимание. Иисус сидит боком на осле, повернувшись к зрителю лицом, но копыта животного не касаются земли. Осел плывет в воздухе, что заставляет вспомнить ночное путешествие Мухаммеда на сказочном коне Бураке[30].

Мастер, создававший миниатюры для Псалтыри королевы Мелисенды, подписал свое имя на миниатюре – Деисис. Ниже стоп Христа на скамейке для ног мы читаем: «Basili(us) me fecit» («Исполнил Василиус»). Хотя греческие имена и встречаются в среде крестоносцев, более вероятно предположить, что художник выбрал для себя псевдоним, чтобы заявить о том, что он был учеником у византийцев. Это было своеобразным дипломом. Возможно также, что обычное франкское имя Рекс или Рей было переведено на греческий. Но больше всего удивляет тот факт, что мастер, трудившийся в Иерусалимском скриптории в 30-х и 40-х гг. XII в., и его собрат по профессии, создатель скульптур в храме Гроба Господня, совсем не знали друг о друге. Некоторые из сюжетов, такие как Воскрешение Лазаря, Вход Господень в Иерусалим и Тайная вечеря, были изображены обоими мастерами, но нет ни малейшего свидетельства об их прямых контактах. Возможно, это было следствием обычного соперничества между профессионалами. Но возможно также и то, что оба мастера не были современниками. Автор миниатюр, который трудился в Иерусалиме, так и не смог привнести местный колорит в свои византийские образы. В одной из своих работ он изобразил купол храма, хотя он имеет мало общего с Templum domini, или мечетью Омара, но задний план никак не соотносится с окружающей обстановкой.