Золото Ариеля - Элизабет Редферн

— И против того, кого он станет защищать.

— Да.

Теперь Кейт плакала.

— Да… Нед, когда я виделась с ним вчера, он сказал мне, что мы с Себестьяном всегда можем пожить в его загородном доме. Я думаю, что Себастьян вырастет здоровым, далеко от Лондона, далеко от наших врагов. Поедем со мной, Нед. Там найдется место и для тебя.

— Я не могу поехать с тобой.

Он знал, что его выследят даже там. Слишком многим могущественным людям нужно, чтобы он замолчал. Он улыбнулся.

— Я уеду за границу и снова стану лютнистом. И когда-нибудь вернусь к тебе.

— Или когда-нибудь, — сказала она, — когда-нибудь мы приедем к тебе — Себастьян и я, когда ты станешь одним из самых прославленных музыкантов в Европе. Ты должен писать мне. Мы снова будем вместе.

И она поцеловала его.

В дверь снова постучали, на этот раз настойчивее, и вошел Пэт.

— Если ты сейчас же не пойдешь, ты наверняка пропустишь прилив.

Пэт подал Неду лютню. Наверное, кто-то принес ее из Бригитта-Филдз. Нед взял лютню и маленькую позолоченную вазочку Робина.

Он вышел, поцеловал Кейт и Себастьяна и пожал руки своим друзьям.

Он ушел, не оглядываясь.

Поздней ночью Нед плыл в лодке вниз по реке к Грейвсенду, мимо так и не спущенных кораблей, мимо виселиц, где недавно плясали тела пиратов, мимо Гринвича, где стоял дворец Нортхэмптона, который вошел в сговор со своим старым врагом Сесилом, чтобы спасти страну от измены, чтобы спасти короля от его сына.

Нед сидел на носу маленькой лодки, закутавшись в плащ от холодного ветра. Фонарь, покачивающийся на шесте, укрепленном на корме, бросал отблеск на вазочку, которую он держал в руках, думая о Робине, о мастере Джеббе и о том, что ему рассказывал Робин. Они добрались до Грейвсенда, где ждало судно, готовое отплыть в Кале. Нед расплатился с лодочником и поднялся на палубу, где нашел себе уголок под защитой запасных парусов. Было холодно, но не так пронзительно холодно, как у него в сердце. Он откинулся назад и устремил взгляд на звезды, вдохнул ветер далеких морей. Он подумал о том, как все это пришлось бы по душе Кейт — открытое море и небо. Нед взял лютню и заиграл старую песню:

И парус он поднял свой, и прочь он уплыл,

В дальние, дальние страны…

Когда матросы закончили работу, он отложил лютню и снова вынул вазочку Робина. Она блестела под луной, как огонь. Поскольку ему не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, он вынул нож и начать царапать ее.

Золотое покрытие оказалось толще, чем он ожидал. Он попытался снова, царапая ножом в разных местах. Работая, Нед вспомнил мучительный вопль Лазаря, когда он бросил в огонь письмо к Ариелю: «Что ты делаешь, парень, что ты делаешь!»

Он перевернул вазочку и попытался соскоблить покрытие внутри, но результат был тот же. Куда бы ни углублялся нож, везде было золото.

«Теперь увеличь огонь в сосуде из orichalcum, пока не появится краснота, похожая на кровь, взятую у здорового человека…»

Кровь. Кровь Робина.

Он снова стал скрести, взвесив вазочку в руке; он вспомнил, как Лазарь кричал: «Я получил, мастер Варринер! Получил!»

Маленькая вазочка была из чистого золота.

А он сжег письмо к Ариелю.

Он прислонился к мачте. Палуба слегка покачивалась под ним. Он рассмеялся. Другие пассажиры и два-три матроса подошли к нему с любопытством; они собрались в круг, глядя на него.

— Поделитесь с нами, что вас так насмешило?

— Конечно. Конечно, если вам угодно. Я выбросил тайну получения золота. Я выиграл ее за игрой в кости, и вот выбросил. И еще я потерял ту, которую люблю…

Он опустил голову на руки. Кто-то принес флягу с крепким вином и сунул ему. «Это единственное средство от горестей жизни», — сказали ему. Они выпили за его здоровье; все в конце концов напились и стали говорить о тех местах, куда они идут, о местах, где побывали, — обо всех проклятых местах на этой земле.

Наконец он уснул там, где лежал. В холодном свете зари он подставил лицо под дождь, хлынувший над морем, и вынул огрызок карандаша и лист бумаги, которые хранил, чтобы записывать свои песни. Он сел лицом к серому горизонту, за которым была Франция, и начал записывать то, что помнил.

«Ариелю я дам дар золота…» А что там дальше?

И берег Англии, окутанный дождем и дымкой, исчез, пока он старался вспомнить все, что узнал о тиглях, о прокаливании и повторных перегонках. Он решил, что направится в Прагу. Там ему помогут безумные алхимики вроде Лазаря, живущие под сенью замка на Златой улочке.

Он заметил, что теперь его спутники наблюдают за ним издали, подталкивая друг друга локтями, посмеиваясь над ним. Он ниже наклонил голову над бумагой.

А вдали, когда зимнее солнце взошло над Лондоном, снова начался прилив и сменился отливом. Король Яков вместе со своим сыном с гордостью наблюдал, как удачно спустили на воду два корабля. А Рейли, Ариель доктора Джона Ди, ходил в стенах Тауэра, лелея давно забытые мечты о золоте, о дальних странах, о свободе.

«Золото Ариеля» — это вымысел, но следующие исторические замечания могут представлять интерес для читателя.

В октябре 1612 года принц Генрих в возрасте восемнадцати лет внезапно заболел. Доктора предлагали разные средства, и ходили слухи, что принца отравили, хотя его болезнь была скорее всего тифозной лихорадкой. Когда он умер шестого ноября, и двор, и вся страна были охвачены горем. Граф Дорсет писал, что «наше восходящее солнце закатилось, едва воссияв».

Младший брат Генриха Карл, болезненный ребенок, который, как ожидалось, умрет в раннем детстве, взошел на трон как король Карл I в 1625 году. Конфликты короля Карла с парламентом привели к гражданской войне в Англии, и король был обезглавлен в 1649 году.

Сэр Уолтер Рейли — некогда фаворит королевы Елизаветы, вице-адмирал флота, поэт, историк и исследователь — оставался в заключении в Тауэре до 1616 года, когда его освободили, чтобы он отправился в Гвиану и заново приступил к поискам золотоносных жил. С ним отплыл его сын Уот. Спутники Рейли, высадившись в устье Ориноко, столкнулись там с испанскими поселенцами, и сын Рейли был убит в бою. Рейли пришлось отказаться от экспедиции и вернуться домой обесславленным.

Испанцы пожаловались королю Якову на нападение Рейли на их поселение. Яков, старавшийся угодить Испании, с которой искал союза, возобновил старый приговор об измене, которая вменялась Рейли в 1603 году, и приказал его казнить.