Школа Бессмертного - Алексей Владимирович Ларин

уважения перед командором было решено закрыть глаза на её присутствие.

Фигурально, конечно. Сойка ощущала на себе взгляды тысяч глаз собравшихся экипажей кораблей, солдат гарнизона, капитанов, как действующих, так и вышедших на покой и ведущих хозяйство на острове. Высокие скалистые берега, надёжно скрывающие от моря Клюв Стервятника, спускались неровными широкими уступами к заливу. К нижним ступеням, выдолбленным прямо в скалах, чалились заходящие в Клюв корабли. Тяжёлые галеры и галеоны стояли на якоре в глубине залива. Скалы закрывали его от ветра, так что волнения можно было не опасаться. В самый сильный шторм здесь было спокойно, как в лесном озерце.

Сейчас скалистые ступени были сверху донизу заняты собравшимся сходом. Сойка попыталась прикинуть на глаз – тысячи три здесь было точно, а может, и больше. Группируясь по корабельным и гарнизонным командам, снизу вверх поднимались рядовые составы, гребцы, бойцы, офицеры. Самые верхние ступени занимали капитаны и командующие островными гарнизонами. Венчала всё ровная круглая площадка, на которой стоял Соловей с Сойкой и ближайшим окружением, включая Кудеяра и Слащёва. За их спинами, стараясь не выделяться, скромно держался Финист.

Это и были Плащи – место избрания и посвящения в командоры острова. По старой традиции капитаны, выбравшие себе командора, сбрасывали плащи ему под ноги и просили ступить на них. Это был акт присяги, признания власти и готовности подчиняться. Потом, вместо дорогих и выходящих из моды плащей, под ноги командора стали выбрасывать шейные или носовые платки, но название осталось. Как и привычная церемония.

Сегодня, впрочем, церемония была не совсем привычная. В полдень, когда собрались уже все, кто мог и кому было положено явиться, а Сойка окончательно продрогла и стучала зубами от холода, Ярыч встал рядом с Соловьём и поднял руку, успокаивая остаточный гул.

– Господа! – зычно возгласил он. – Капитаны, шкиперы, ловцы удачи и рыбы. Братья по сабле и по волне. Слушаем сюда. Дело у нас сегодня не рядовое. Здесь мы обычно выбираем себе командора. Или смещаем его. Сегодня ни тот ни другой случай. Все вы знаете, что против командора Соловья, – Ярыч выставил руку, указывая на него, – были выдвинуты тяжёлые обвинения. На основании чего мы приняли решение о его смещении и выборах нового командора. Но вчера мы имели возможность убедиться в том, что эти обвинения ложные. Командор Соловей доказал свою невиновность. Я и ещё несколько достойных господ, – Ярыч взмахнул рукой, очертив группу присутствовавших вчера в Кошачьем Глазе капитанов, – готовы свидетельствовать. Подлая гнида Лукаш оклеветал нашего командора, а на самом деле сам готовил предательство и измену нашему острову.

Сход разразился гневными воплями. Кое-где засверкали клинки. Соловей свистнул пронзительно и протяжно, восстанавливая тишину.

Сойка невольно обернулась, бросила взгляд на Финиста. Тот молчал, хмуро уставившись в землю. Она не боялась, что он сломает церемонию, он был слишком разумен для этого. Но какая-то досада всё равно смутно кольнула её.

– Казнить Лукаша мы не можем, – продолжал Ярыч, дождавшись тишины. – Он уже получил своё, напоровшись на пулю. Туда ему и дорога. Но командор потребовал публичного обсуждения. И перевыборов. Либо мы подтверждаем наше ему доверие, либо выбираем нового предводителя. Есть желающие предложить себя в командоры?

В наступившей напряжённой тишине одни капитаны недоумённо переглядывались, другие хмуро уставились в землю, третьи преданно смотрели на Соловья. Сойка зорко отмечала и тех, и других, и третьих, зная, что вечером Соловей потребует отчёт, кто реально хотел за него, а кто лишь уступил большинству.

– Нет, нету, – сначала тихо, потом всё громче и громче стало раздаваться с задних рядов. – Никого не надо. Оставайся, командор! Тебя хотим! Соловей, скажи им!

Ярыч поднял руку.

– Учтём, господа, что Соловей единственный среди нас колдун и может на равных общаться с царями и волшебниками. Это важное и нужное преимущество для командора и главы нашего общества.

– Да, да, верно, – опять раздалось из глубины схода. На этот раз их поддержали верхние ступени, одобрительно закивали многие капитаны и помещики.

– Так что? – Ярыч обвёл взглядом сход. – Есть претенденты? Кто-нибудь недоволен деятельностью командора? Хочет задать вопросы? Предложить свою повестку?

– Не надо! – заорали уже десятки голосов. – Соловья хотим! Соловей, Соловей! Командор, скажи им.

Сойка внимательно осматривала верхние ступени и первые ряды. За Соловья были многие, явно больше половины. Но всё же не все. Почти все действующие капитаны кричали за него, а вот большинство отставных энтузиазма не проявляли. Они насторожённо молчали, хмурились, ждали, что будет дальше.

Ярыч сделал шаг в сторону, повёл рукой, предлагая Соловью выступить. Соловей шагнул к самому краю площадки, поднял и развёл в стороны руки, успокаивая разошедшийся сход.

– Командор! Командор! – скандировала толпа, постепенно затихая.

Соловей дождался момента и резко опустил обе руки, словно выключив звук во всей округе. Секунд пять были слышны только шум ветра и хлопанье одежды.

– Братья! – начал Соловей. – Пятнадцать лет назад вы избрали меня своим командором, и с тех пор я служил вам верой и правдой.

Он говорил спокойно, не кричал, не повышал голос, но слышно его было на самых дальних и нижних ступенях. Сойка до сих пор не понимала, как он это делает; знала лишь, что без колдовства тут никак.

– Я укрепил Кошачий Глаз и отбил все атаки флота принца Коннова. Я повёл вас в тот рейд на Подветренные острова, после которого все вы, – Соловей описал рукой широкую дугу, – все вы, от капитана до кока, обогатились как минимум вдвое. Я заставил трепетать перед нами северные и южные берега и держал на расстоянии сам Арданский орден. Кто-нибудь скажет, что я плохо служил нашему обществу?

Что я хоть где-нибудь пренебрёг интересами острова? Что позволил хоть кому-нибудь думать, что нас можно купить, разобщить, сломать, запугать?

– Не-е-ет! – простонал сход.

– И всё-таки вы поверили. Поверили этому паскуднику Лукашу, что я предал интересы острова. Что переметнулся на сторону Волхова и сдал царице наши завоевания. Как вы могли, братья?! Как вы могли такое подумать?!

Голос Соловья театрально задрожал. Сойка скосила на него глаза. Он настолько искренне выглядел расстроенным и возмущённым, что она почти сама поверила.

– Прости, командор! – пронёсся над сходом рыдающий вопль. – Дураки были, обманули нас. Не прими в обиду.

– Этого и добивались наши враги, – Соловей взмахнул кулаком, вновь придал голосу твёрдость. – Раскола. Хотели посеять в нас смуту и раздрай, чтобы мы не верили друг другу, чтобы натравить нас друг на друга, истощить, раздробить и взять голыми руками. Неужели мы позволим им это, братья?!

– Не-е-ет! – От режущих криков тысяч глоток у Сойки закладывало уши, а от