Ярость и разрушение - Дженнифер Ли Арментроут

но он всегда смотрел на неё как на сестру.

В конце концов, он подтвердил, что Даника и Николай действительно были парой. Мы оба решили, что Николаю, вероятно, было труднее иметь дело с ней, чем управлять кланом, потому что она не была похожа ни на одну другую женщину-Стража, которую я знала. Он рассказал мне о первой жене Николая, которая умерла во время родов, и Зейн признался, что после того, как он провёл час в комнате с Близнецами Жасмин, он не был уверен, что когда-нибудь захочет детей. Он делал исключение при усыновлении, как только они становились достаточно взрослыми, чтобы перевоплощаться, и я смеялась, думая, как я однажды услышала, как Мэтью сказал, что усыновит, если ребёнок будет прикован к дому. Я чуть не умерла, потому что, да, приучение к горшку должно быть одним из кругов ада.

Мы говорили до тех пор, пока наши глаза не отяжелели и паузы между ответами не стали длиннее. Ни разу не поднималась тема Предвестника или что-то связанное с нашим долгом, и пока мы лежали вместе в темноте, не было никакого завтрашнего дня, о котором можно было бы беспокоиться, никакого давления или страха.

И это было лучше, чем всё, на что я могла надеяться. Всё, что я могла пожелать или в чём нуждалась. Только мы, слова и наши пальцы, сплетённые вместе.

Эти растянувшиеся минуты были просто… моим миром.

Новости, которых мы ждали, пришли неожиданно, прямо перед тем, как мы покинули квартиру, чтобы патрулировать, жутко пустую квартиру. Утром пришли грузчики, небольшая армия, которая быстро упаковала кухню, коврики, боксёрскую грушу и всё, что было в спальне. Мы планировали заскочить на новое место перед вечерним отъездом, но теперь этого не произойдёт. Первый раз я увижу его сегодня вечером, и, к счастью, Арахис уже знал, где нас найти. Я напомнила ему об этом утром, и он ответил, что стены для него ничего не значат, а он — призрак «свободного полёта».

Вздох.

Телефон Зейна зазвонил, когда я стояла на месте, где раньше был диван, и заплетала три пряди волос в самую дурацкую косу на свете.

— Что случилось, Дез? — спросил он, проходя мимо меня и быстро целуя в лоб. — Что? Правда?

Зейн напрягся, и всё моё внимание сосредоточилось на нём, когда он повернулся ко мне.

— Ладно. Спасибо, — пауза. — Да, я буду держать вас в курсе. Ещё раз спасибо.

— Что? — спросила я, как только он отключил связь.

Зейн улыбнулся.

— Сенатор Фишер вернулся в город.

— Неужели?

Это было совсем не то, чего я ожидала.

— Я действительно начинала верить, что парень мёртв.

— Ну, он жив и зарегистрировался в «Кондоре», в одном из федеральных номеров, — Зейн назвал мне этаж и номер комнаты. — Дез сказал, что с ним охрана, скорее всего, она стоит снаружи номера, в отдельном холле и внутри.

— Значит, мы можем о них позаботиться, — сказал я. — Выходим прямо сейчас.

— Да, но если они просто государственные служащие, выполняющие свою работу, мы не хотим причинять им… слишком много вреда. Нам понадобится подкрепление, — Зейн пролистал контакты на своём телефоне. — Потому что там определённо будут люди.

— Рот?

Я знала, что Рот может проникать в человеческий разум, стирая кратковременные воспоминания или заменяя их чем-то другим.

Зейн кивнул и поднёс трубку к уху. Пока он говорил с Ротом, я быстро закончила заплетать косу, в которую пыталась собрать волосы. Она была чертовски неровной, но это уберёт волосы с лица. Я старалась не слишком радоваться этой новости, потому что кто знает, что мы найдём, когда доберёмся туда, но сенатор мог сказать нам, где находится Предвестник. Он мог бы рассказать нам, что, чёрт возьми, задумал Предвестник, и мог бы рассказать мне, что сказал Миша…

Нет.

Не имело значения, что сказал Миша или почему он сделал то, что сделал. Я должна была забыть об этом, потому выяснение не было приоритетом.

Я резко выдохнула и опустила руки, когда Зейн повесил трубку.

— Рот занят, но он пришлёт Каймана. Он встретит нас там.

— Потрясающе.

Интересно, что сегодня наденет Кайман?

— Каков план?

Зейн направился к острову, где лежал небольшой мешочек с ключами.

— Мы войдём и заставим его говорить, так или иначе. Узнаем, где остановился Предвестник и что происходит со школой.

— А если он не заговорит?

Зейн вытряхнул ключи и посмотрел сквозь ресницы.

— Люди… слабые, Трин, и из того, что я понял, люди, которые замышляют зло, всегда самые слабые, потому что это врождённая слабость, которая привела их к злу. Найдите слабое место и используйте его. Они разнесут новости быстрее, чем анонимный твиттер-аккаунт.

Я склонила голову набок.

— У тебя есть опыт, не так ли? Заставлять людей говорить?

— У меня есть. Мне это не понравилось, но я делал это и сделаю снова без колебаний.

Удивление промелькнуло во мне, когда я попыталась представить Зейна, угрожающего человеку насилием и, возможно, даже выполнившего угрозу. Я не могла представить это.

— Я вижу, ты удивлена, — появилась кривая усмешка. — Ты многого не знаешь, Трин. Я уже говорил тебе об этом.

Так оно и было.

— Я не думала, что ты имеешь в виду, что ты секретный мастер допроса.

— Все мы обучены получать необходимую информацию, — объяснил он, и я знала это, но это был Зейн. — А почему ты думаешь, что я не буду этого делать?

— Я знаю, что ты обучен, но я просто удивлена, что ты… что ты так поступаешь, потому что ты… Я не знаю. Ты по своей сути добрый.

Бледный взгляд Зейна был пронзительным.

— Никто по своей природе не добрый, особенно Стражи.

В животе у меня всё сжалось.

— Тьерри в основном говорил, что я такая, и именно поэтому он верил, что я не стану такой… как Сулиен.

— Мы слишком мало знаем о Сулиене, чтобы понять, почему он такой, какой есть, и хотя я согласен, что тебе не о чем беспокоиться, ни ты, ни я по своей природе не добрые.

— Ты прав, — сказала я через мгновение.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Тебя беспокоит то, что ты знаешь обо мне?

Беспокоило ли это меня? Нет. Это была правда, правильная она или нет. Я отрицательно покачала головой.

— Просто удивлена.

Появилась эта странная полуулыбка.

— Это нужно сделать, но всегда полезно узнать причины, которые человека привели туда, где он был. Знание может и не изменить результата, но сопереживание облегчит его.

Я подумала о Фэй и членах ковена. Они сделали то, что сделали, из жадности.

— Так вот