Метро 2035. Питер 2. Война - Шимун Врочек

«Вот и все, – подумал он, прежде чем навалился сон. – Отбегался ты, клоун».

От усталости перед глазами стояла пелена. В голове пусто, никаких чувств и мыслей. Кроме одной…

«Теперь отосплюсь».

Наконец-то.

Александровский сад, день X + 6, два часа ночи

Александровский сад со времен Катастрофы превратился в подобие заколдованного леса из страшной сказки. Дремучий лес, где живет ведьма. Деревья стояли черные и мертвые, их стволы обросли мощными лианами, которые, в свою очередь, не пережили очередную питерскую зиму и погибли. И стволы, и лианы носили следы огня. Под ногами лежал снег вперемешку с пеплом, черный, грязный.

И теперь Александровский сад представлял собой мертвый шатер.

Внутри застыл вечный полумрак, небо над головой трудно рассмотреть из-за переплетения ветвей и лиан. Снега под ногами оказалось немного – не долетал до земли. И ветер здесь не чувствовался. Стояла мертвая тишина. Зловещая тишина.

Что это за место, где даже мутанты не живут?

Компания бежала через сад, затем перешла на шаг. Лес давил.

– Держаться вместе, – велел Убер. Никто не откликнулся, сил почти не осталось.

Сад все не заканчивался. При его небольших размерах путешествие, на удивление, затянулось.

– Да что ж такое, – выругался Убер сквозь зубы. – Заколдовано тут, что ли?! Или мы по кругу ходим?

– Нужно вернуться, – сказал Ахмет. Остановился, затравленно огляделся. – Я дальше не пойду. Нужно вернуться. Вы слышите?!

– Пойдешь, как миленький, – спокойно сказал Убер. – Спорим?

– Мы здесь все умрем! Вы сами идиоты и меня за собой тащите!

– Будешь орать, так и будет, – Убер оказался рядом, протянул руку. Ахмет отшатнулся. – Давай потише…

Ахмет ударил.

Через мгновение ему выкрутили руку, заломили. Ткнули лицом в слой пепла под ногами. Он попытался закричать, его вжали маской противогаза в черную жирную жижу. Свет исчез.

– Все, успокоился? – спросили сверху. – Хлопни ладонью, если да.

Ахмет заскрипел зубами, зарычал. Дернулся. Бесполезно.

– Упрямый, – сказали сверху голосом Убера. Ахмет зарычал. Дышать стало трудно. Похоже, ему перекрыли фильтр противогаза.

– Все? – опять Убер.

– А-аа!

– Что? Не слышу.

– Вы его задушите! – голос Герды. «Дура, – подумал Ахмет. – Какая дура». Но дышать действительно стало нечем. Голова налилась тяжестью, паника подступила к горлу…

Его перевернули на спину, перед глазами мелькнул свет. Чьи-то руки завозились с фильтром, Ахмет уже задыхался. Вдруг пошел воздух.

Он вздохнул глубоко и закашлялся. Начал дышать нормально.

Рука, которую безжалостно вывернули, ныла.

– Вставай, оболтус, – велел Убер. – И давай без фокусов. Я цирк не люблю, сразу предупреждаю.

Ахмет поднялся на ноги. Еще одно унижение. «Ничего, я все запомню. Все».

Вперед. Порядок был восстановлен.

Маленький отряд снова двинулся вперед. Следующий поворот неожиданно вывел компанию на большую поляну. Над головами плыло серое небо.

– Оп-па, – сказал Убер. – Вот это музей премии Дарвина.

Долина черепов. Герда почувствовала, как по затылку пробежал озноб.

Поляна была увешена черепами всех размеров и форм. Некоторые гигантские, пара типично человеческих.

Под ногами лежал ржавый фильтр от противогаза. Комар наклонился и поднял что-то, показал Уберу. Заржавленная до дыр ствольная коробка АК-74. Похоже, сад не гнушался и жрал все – от гигантских мутантов до вооруженных до зубов диггеров. Комар выбросил коробку и вытер перчатки об химзу.

– Что это? – спросила Герда.

Ахмет затих. Он очистил, как мог, стекла противогаза – остались черные разводы, и огляделся.

Компания разбрелась по поляне. Кошмарное, чудовищное место. Некоторые черепа имели странную форму, словно их размягчили, и они наполовину потекли, в точности как расплавленный свинец.

– Откуда это здесь? – спросила Герда тихо. – И кто это сделал?

Убер покачал головой.

– Думаю, это сад, – сказала Герда. – Он съел их всех. Видите, что с черепами? Я когда-то читала: яд кобры размягчает кости, чтобы легче было проглотить жертву. Работает как желудочный сок. Здесь, наверное, то же самое.

– Хмм, – Убер помедлил, шагнул к Герде. – Очень похоже на правду.

– Здесь пепел, – сказал Комар. – Здесь везде пепел, по всему саду. Почему?

– Молния, – сказал Таджик. Все обернулись. Таджик показал наверх.

Обугленный, расщепленный ударом молнии ствол гигантского дерева.

– Молния. Огонь прошел поверху и уничтожил все, – Герда замолчала, пораженная. – Получается, огонь убил этого сверххищника?

– Надеюсь, – сказал Убер.

И тут треснуло где-то рядом. Все подскочили от неожиданности. Одна из мертвых лиан, лежащих на земле, дернулась. И вдруг со страшным скрипом свернулась в кольцо, словно щупальце осьминога.

Несколько мгновений все, онемев, смотрели на это. Время замерло.

– Твою мать, – сказал Комар тихо. «Еда, еда… наконец-то», услышал он полушепот, полуплач. «Голод, голод».

Лиана вдруг распрямилась, зашевелилась. С нее осыпались обгорелые чешуйки. Комар едва успел пригнуться – ветка со свистом пронеслась над его головой.

– Берегись! – заорал Убер. – Полундра!

Зашевелилась следующая ветка. Лес вокруг скрипел и стонал, просыпаясь. Давно не евший, умирающий хищник пытался насладиться последним ужином в своей жизни.

– Сюда! – закричал Комар. – Там просвет!

– За ним! – это уже Убер. Рослый скинхед ловко увернулся от медленной, дергающейся ветви, и перепрыгнул следующую. Герда повернулась и побежала вслед за Комаром. За ними бежал Ахмет, позабывший про свою гордость.

– Бегом! – Убер пропустил всех вперед и побежал следом. Грязные брызги летели во все стороны. Лес шевелился, с треском ломались ветки, сверху сыпался пепел и комья снега. Снежно-пепельный душ. Компания бежала.

Треск за спиной нарастал. Казалось, весь лес проснулся.

Одна из веток зацепила Комара за капюшон хизмы. Он дернулся, ткань с треском порвалась…

– Блин! – заорал Комар и прибавил ходу. Ветки хлестали, как живые. Компаньоны прикрывались руками.

Последним рывком они выбежали на набережную. Еще никогда открытое пространство не казалось Комару таким желанным. Ветер, несущий снежинки и отчаяние, рвал химзу, закручивал вокруг людей белые спирали. Серая гладь Невы морщилась под порывами ветра. Компаньоны бежали, пока сад за спиной не превратился в черное пятно. Треск все не затихал, сад ходил ходуном, словно пытался двинуться вслед путникам.