Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Софи Нордье

Уже после полудня Сабина на верном Дамаске прибыла на Ситэ. Сопровождаемая дворецким, она увидела Бланку в крытой галерее второго этажа. Королева беседовала с придворным лекарем — темноволосым мужчиной средних лет. Тот шел рядом с Бланкой и убежденно твердил:

— Все-таки я оказался прав: его величество отравился несвежими продуктами — что-то было подпорченным. Жар окончательно отступил, но сегодня король еще попостится на моих травяных отварах, а завтра переведем его на кашу.

— Спасибо, мэтр Бертран! Осмотрите также принца Шарля. Он всю ночь капризничал и плохо спал… — Тут королева заметила Сабину и приветливо улыбнулась ей: — Мадам д’Альбре, как я рада вас видеть! Пройдемте с нами. Сейчас лекарь осмотрит Шарля, а потом мы с вами поболтаем.

— Его высочеству нездоровится? — спросила баронесса, присев в глубоком реверансе. Она не на шутку встревожилась — до года жизнь ребенка висела на волоске.

— Надеюсь, с ним все хорошо, но пусть мэтр Бертран лишний раз это подтвердит.

— Малыш очень возбудился в дороге и ночью плачем выразил все, что думает об утомительных переездах, — осмотрев маленького Шарля, по-доброму улыбнулся лекарь. — На два дня оградите его от излишнего шума, посторонних людей, и все постепенно наладится. А теперь позвольте мне ненадолго удалиться в Отель-Дьё102, там меня ждут несколько интересных пациентов. Вечер и ночь я опять проведу у постели короля.

Бертран скрылся за дверью, и Сабина с удовольствием посмотрела ему вслед. Его легкая полнота гармонировала с мягким голосом, а живой и мудрый взгляд вызывал безоговорочное доверие. Причем у всех без исключения! Но тут баронесса вспомнила о короле Луи.

— Его величество занемог? У него что-то серьезное?

— Бертран утверждает, что нет и худшее уже позади. Вчера в дороге у Луи была сильная рвота, а под вечер начался жар. Но сегодня ему уже гораздо лучше.

Бланка дала указания кормилице и вместе с конфиденткой спустилась в Малый зал. Королева кивнула на кресла, стоящие возле пустовавшего столика для рукоделья — последний год ей явно было не до вышивания, — и приказала мадам Луизе принести вино и сладкие груши, переданные Тибо.

Сабина перехватила взгляд Луизы и радостно кивнула ей, та же в ответ приветливо улыбнулась. Несмотря на непростые отношения, обе дамы были рады этой встрече. Уже без дополнительных указаний Луиза шепотом велела придворным дамам покинуть комнату (после двухмесячной разлуки королева наверняка желала побеседовать со своей верной конфиденткой наедине), после чего, подав все необходимое, удалилась сама.

Полились увлеченные рассказы о прошедшем лете и нескончаемые вопросы-ответы, прерывавшиеся лишь сочным хрустом фруктов и восхвалением превосходного вина с шампанских виноградников.

— Кстати, граф де Дрё летом был само спокойствие и даже не порывался сбежать. Может, он начал излечиваться от любовной тоски?

— Может быть. — Сабина как можно равнодушней пожала плечами, услышав этот провокационный вопрос. — Правда, его посыльные не единожды осведомлялись о моем местонахождении.

— Так вот в чем причина его невозмутимости! Наверняка граф навел справки и о шевалье д’Эспри, убедился, что он не с вами, — рассмеялась Бланка и, сделав несколько глотков вина, заговорила о политических событиях. — Дела амурные обсудили, давайте отодвинем их в сторону. Вы знаете, что в августе умер канцлер Герен, епископ Санлиса?

— Конечно, я об этом слышала! Очень соболезную вашему величеству: вы потеряли верного служащего.

— Благодарю вас. Это действительно тяжелая утрата. Епископ, без преувеличения, верой и правдой служил нашему престолу сорок лет. Государственного мужа такого уровня трудно заменить.

— Вы уже назначили нового канцлера?

— Да, им стал магистр теологии Адам де Шамбли. — Бланка воздержалась от каких-либо дополнительных комментариев. — Самое ужасное, что наши неугомонные мятежники решили воспользоваться этим печальным событием.

— Каким образом?

— Они распространяют бесстыдную клевету о том, что указ о назначении меня регентшей Франции подложный. Якобы мой супруг не подписывал ничего подобного! Единственный, кто присутствовал при этом, — канцлер Герен, но он уже ничего не подтвердит.

— Однако в Оверни я своими глазами видела десятки склоненных голов: первые вельможи государства признавали ваше право называться регентшей!

— Мои противники легко смогут переманить эти головы на свою сторону. А вот старика Герена нельзя было согнуть! В случае с Филиппом Юрпелем можно сыграть на его жадности и зависти, с Ангерраном де Куси — на его непомерных амбициях. Вы слышали, какой донжон выстроил барон в своих владениях?

— Большой?

— Настоящее чудовище диаметром восемнадцать, а высотой двадцать восемь туазов! При этом толщина стен — три с половиной туаза! Де Куси утверждает, что ничего подобного не возводили со времен древних римлян. Если кто-нибудь пообещает чванливому Ангеррану призрачное регентство, он переметнется на его сторону.

— А я всегда считала его верным короне. — Сабина была неприятно удивлена.

— А еще Бартелеми де Руа докладывал мне, что в Париже изо всех щелей доносятся непристойные песенки о моих отношениях…

— С графом Тибо?

— Не угадали! С Романо Франджипани!

— С кардиналом?! Что за чепуха!

— Пикантный слух, ничем не подтвержденный, полностью лишенный здравого смысла, всегда вызывает живой отклик в человеческой душе. Чем абсурднее новость, тем легче верит в нее толпа! Голой эмоцией управлять гораздо проще, чем рассудительностью! Поднимай возбужденных людей и, периодически меняя одни эмоции на другие, умело манипулируй ими.

— Что же вы собираетесь предпринять?

— Ничего! Пасквилянтов как ловили, так и будут ловить, но всем горожанам, распевающим пошлые куплеты, рты не закроешь. И папский легат мне нужен. В середине осени он устраивает в Туре собор прелатов королевства, на котором я непременно побываю, чтобы лично с ними побеседовать. Кстати, я смогла договориться с Фридрихом Штауфеном! Ни он, ни его вассалы не поддержат мятежников.

— Летом ходили слухи, будто его армия наконец-то отплыла в Святую землю, — весело произнесла Сабина.

Император Священной Римской империи десять с лишним лет обещал римскому папе освободить Гроб Господень, но ему все время мешали какие-то непреодолимые препятствия. Понтифик от бешенства скрежетал зубами, Фридрих с напускным смирением оправдывался, и лишь венецианские и сицилийские кораблестроители довольно потирали руки: каждые два-три года к ним поступали прибыльные заказы.

— Как же! Добрался до Бриндизи и… захворал, — засмеялась Бланка, но сразу же осеклась и осенила себя крестным знамением. — Говорят, на этот раз он болен по-настоящему.

— Вы думаете, император всерьез готов воевать?

— Нет, Фридрих слишком умен! Он искусный дипломат и умеет договариваться, ему незачем проливать кровь. Вот у кого надо бы поучиться! Да и сарацины ему не враги, он ведь вырос среди них. Но Фридриху нужны богатейшие восточные рынки, ради этого он женился на Иоланде Иерусалимской, а также ведет нескончаемую переписку с каирским султаном. Император затеял какую-то хитрую игру. Не удивлюсь, если в скором времени он будет хозяйничать в Иерусалиме.