Смертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер

И вот сейчас это приобрело для него особую значимость, превратилось в нечто вроде моральной силы. Или силы вообще. А вот смысла он в этом по-прежнему не видел и даже не пытался. Он слишком устал, был измотан физически и морально.

— Ты уверен, что это близко? — спросил он у Шрадера. — Всего два или три километра?

— Ты знаешь это не хуже меня, — ответил тот. — Нам это твердили вот уже несколько дней.

Что так и было. Фрайтаг слышал эти слова, как и все те, кто находился в цитадели. Правда, он никогда не пытался осмыслить их до конца. Всего несколько километров… всего несколько километров. Он слышал эту фразу так много раз при Холме, что вскоре для него эти несколько километров превратились в эквивалент бесконечности. Ему вспомнилось, как остро он воспринимал эти слова год назад, в Холме, звездными ночами, морозными зимними днями и ночами. Тогда эти несколько километров, отделявшие их от своих, представлялись ему непреодолимой пропастью, и тем не менее он сносил эту безвыходность стоически, с завидным спокойствием как некое неизбежное испытание, выпавшее на его долю. И вот сейчас в какой-то момент ему показалось, будто он вернулся в предыдущий год, туда, в Холм, как будто время, проведенное в Великих Луках, было чем-то вроде дурного сна, наваждения, в котором Холм представал в искаженном свете. Или даже не Холм, а сон о нем, который тотчас исчезнет, испарится, как только он проснется и откроет глаза посреди лабиринта снежных стен, а рядом с ним будет Кордтс, а может, в подвале здания ГПУ..

Боже мой, подумал он.

Правда, сила этой странной ситуации оказалась мимолетной, она буквально в мгновение ока иссякла в нем. И хотя Фрайтаг ее ощутил, ощутил со всей ясностью, успел понять, что она собой представляет, тем не менее она исчезла.

Во всяком случае, он вновь услышал рядом с собой голос Шрадера.

— Мы должны пройти как можно дальше, пока не станет светло. Ну как, Фрайтаг, ты готов?

Фрайтаг сказал, что да, готов, и они двинулись дальше в темноту. Одни. Их спутниками были лишь порывы ветра. Хотя Фрайтаг переживал, сумеет ли идти дальше, он тем не менее отдохнул и какое-то время шагал довольно-таки бодро. Снег был неглубок; он лежал тонким слоем, едва-едва прикрывая землю. Так что идти по нему было легко. Порывистый, колючий ветер дул им в спину, однако скорее подгонял, чем мешал идти. Правда, вместе с ветром в спины им впивались острые иглы сухого снега, но они их не замечали, как не замечали и самого холода, движимые вперед желанием поскорее добраться до своих. В темноте местность казалась плоской, но по мере продвижения вперед они заметили, что это не так: земля под их ногами то уходила вверх невысокими холмами, то вела вниз. Правда, перепады высот были небольшие и не мешали движению. Небо почти полностью прояснилось, и Шрадер подумал, не слишком ли они с Фрайтагом заметны, поднявшись на вершину одного такого пологого холма. С другой стороны, что поделаешь. Главное в этой ситуации — не терять бдительности. Темнота и безлюдье, а еще унылое завывание ветра — все это странным образом делало их незаметными. Вернее, им казалось, что это придает им некую незаметность, как будто они были два моряка, затерянные посреди бескрайнего ночного океана. Они шли, выпрямившись в полный рост, хотя и были постоянно начеку. Вместе с тем им на какое-то время удалось стряхнуть с себя напряжение, которое раньше заставляло их пригибаться к земле и, неуклюже скрючившись, пробираться сквозь руины города, который теперь остался далеко позади.

Таким твердым шагом они смогут быстро преодолеть эти два-три километра, подумал Шрадер. Правда, как только они дойдут до русских позиций, то будут вынуждены вновь пригнуться ниже, если они хотят миновать их целыми и невредимыми. Как только сумеют это сделать, то до своих будет рукой подать. Шрадер был готов, если надо, ползти ползком, и эта готовность придала ему уверенности в себе. Главное, чтобы Фрайтаг его не подвёл.

Время от времени они делали остановки, пусть даже всего на пару секунд. Шрадер шепотом обращался к товарищу, тот таким же шепотом отвечал ему, что с ним все в порядке. Шрадер не смог сказать, так ли это на самом деле. Узнает только тогда, если в какой-то миг парень остановится и больше не сможет двигаться дальше.

Время от времени они оглядывались на Великие Луки. Впрочем, те были почти не видны. Даже силуэты редких уцелевших зданий теперь почти сливались с горизонтом. В некоторых местах небо лизали языки пламени и вверх поднимались столбы дыма. Растекаясь в вышине, они заливали небосвод, подобно чернильному пятну и закрывали собой звезды. А еще со стороны доносилась перестрелка и уханье орудий. Однако, гонимые дальше мечтой о спасении, Шрадер и Фрайтаг сразу даже не подумали о тех своих боевых товарищах, что не смогли преодолеть изрытое воронками поле после стычки с русским дозором. Но разрывы продолжали грохотать, и они были вынуждены вспомнить тех, кто все еще оставался в цитадели — раненых и тех, что не успел выйти оттуда. Возможно, они просто пережидают, прежде чем предпринять новую попытку. То же самое можно было сказать и про Трибукайта с его отрядом. Так что Шрадер и Фрайтаг были одни и в одиночку шли дальше. Город за их спинами все удалялся, сжимаясь в размерах, словно некая планета, пустая и безжизненная. Куда ни бросишь взгляд, повсюду лишь камень да столбы дыма — серо-черные напоминания о разыгравшихся на земле событиях, медленно уплывающие в межпланетное пространство. Какое-то время, пока Шрадер и Фрайтаг шагали дальше, они могли различить слева от себя темный силуэт Войлочной фабрики. Причем чем больше они удалялись от города, тем четче вырисовывался он на фоне неба — этакая призрачная груда развалин, подсвеченная всполохами костров, у которых грелись враги. Их слух в очередной раз уловил рокот моторов, сначала где-то поблизости, а потом все дальше и дальше, пока он окончательно не смолк вдали. Их вновь окутало безмолвие, нарушаемое лишь завыванием ветра.

Вскоре им на пути попались мертвые тела, и они застыли на месте. Фрайтаг без сил рухнул на землю, молча, без стонов. Шрадер присел рядом с ним на корточки, а потом вытянулся на снегу. Фрайтаг тяжело дышал, жадно хватая ртом воздух. Он приподнялся на здоровой руке, полусидя-полулежа. Лечь плоско он не мог, тотчас давала о себе знать мучительная боль в плече. На какой-то миг ему удалось принять лежачее положение, медленно, словно он с предельной осторожностью укладывал на снег каждую часть тела по отдельности. Перекатившись на спину, он устремил взгляд в небо. Изо рта у него, словно крошечные галактики, вырывались облачка пара. Шрадер ощупал первого мертвеца в потрепанной форме — тот уже окоченел как камень, — после чего отполз дальше.

Весь их путь через город был отмечен мертвыми телами. За городом, в снежной пустыне до сих пор никаких тел не было, и это настораживало. Их ночное зрение обострилось до такой степени, что теперь они могли различить на головах убитых каски или шапки горных стрелков. Посреди тел стоял подбитый бронетранспортер, и еще один, чуть дальше.

Шрадер не понял, что это останки солдат из отряда Трибукайта, тех самых, что неделю назад пробивались к ним на помощь. Ему вообще не пришло в голову никаких мыслей. Кто знает, эти мертвецы могли валяться здесь уже несколько месяцев.