Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима - Нюма Дени Фюстель де Куланж

Христианство не было ни домашней религией какой-то одной семьи, ни национальной религией какого-то города или народа. Эта религия не являлась принадлежностью какой-то касты или сообщества. С самого начала она обращалась ко всему роду человеческому. Две тысячи лет назад Христос сказал ученикам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари»[219].

Это было столь необычно, что в первый момент ученики почувствовали некоторую растерянность; в Деяниях святых апостолов говорится, что вначале некоторые ученики отказались проповедовать новое учение другим народам. Они считали, как и древние евреи, что Бог евреев не станет принимать поклонение от чужеземцев; эти ученики, подобно древним римлянам и грекам, верили, что у каждого народа был свой бог, и проповедовать культ этого бога означает лишить себя своего собственного покровителя. Но Петр, выслушав этих учеников, ответил: «…и Сердцеведец Бог дал свидетельство, даровав им (язычникам) Духа Святого, как и нам (иудеям); и не положил никакого различия между (иудеями) и ими (язычниками), верою очистив сердца их»[220].

Святой Павел любил повторять этот великий принцип: «Неужели Бог есть Бог только иудеев, а не и язычников? Конечно, и язычников; потому что един Бог, Который оправдает обрезанных по вере и необрезанных через веру. Итак, уничтожаем ли мы закон верой? Нет, но закон утверждаем»[221].

Во всем этом было нечто абсолютное новое. В первые века истории человечества каждый народ имел своего бога. Евреи верили в единого бога Яхве, афиняне в афинскую Палладу, римляне в Юпитера Капитолийского. Право совершать религиозные обряды было привилегией.

Чужеземец не допускался в храм; нееврей не мог входить в еврейский храм; лакедемонянин не имел права обращаться с молитвой к афинской Палладе. Справедливости ради следует отметить, что на протяжении пяти веков, предшествовавших христианству, все мыслящие люди боролись против этих несправедливых правил. Философы, начиная с Анаксагора, учили, что Бог, творец мира, принимает без различия поклонение всех людей. В Элевсинских мистериях участвовали посвященные из всех городов; они делились на четыре категории: священники, жрицы и иерофанты; посвящаемые в тайны первый раз; те, которые уже участвовали по крайней мере однажды в мистерии; те, которые в достаточной степени изучили секреты самых больших тайн Деметры. Культы Кибелы и Сераписа исповедовали разные народы. Евреи тоже стали принимать чужеземцев в свою религию; греки и римляне принимали их в свои общины. Христианство представило всем людям единого Бога, всемогущего Бога, который принадлежал всем людям, у которого не было избранного народа и который не делал различия ни между народами, ни между семьями, ни между государствами.

У этого Бога не было чужаков. Присутствие чужака больше не оскверняло храм и обряд жертвоприношения. Храм был открыт для всех, кто верил в Бога. Жречество перестало быть наследственным, поскольку религия не была наследственной. Культ перестал быть тайным; не скрывались ни обряды, ни молитвы, ни догматы. Напротив, стали обучать религии, причем не только желающих; учение старались донести до самых равнодушных. На смену принципа запрета пришел принцип проповедничества.

Это оказало огромное влияние как на отношения между народами, так и на государственное управление.

Теперь религия не разжигала ненависть между народами; она не требовала от гражданина враждебного отношения к чужеземцу; напротив, она учила его, что он должен относиться к чужеземцу и к врагу справедливо и даже доброжелательно. Рухнули барьеры между народами и племенами; исчез pomaerium (помериум)[222].

Апостол Павел говорит, что «Христос разрушил средостение, которое отделяло Бога и человека, как бы закрыл Собой пропасть, которая лежала между Богом и Его тварью». И еще: «Нет ни эллина, ни иудея, ни обрезанного, ни необрезанного, ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного, но Христос есть все и во всем».

Людям объясняли, что все они происходят от одного общего отца. Бог един, и един человеческий род; религия запретила людям ненавидеть друг другу. «Иисус сказал: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки»[223].

Что касается управления государством, то христианство не внесло в него никаких существенных изменений. В древние века между религией и государством существовала неразрывная связь; каждый народ поклонялся своему богу, и каждый бог управлял своим народом; один и тот же кодекс определял отношения между людьми и их обязанности по отношению к богам города. Религия управляла государством и назначала вождей с помощью жеребьевки или ауспиций. Государство, в свою очередь, наказывало за любое нарушение и отступление от культа города и во время совершения обрядов. В отличие от древней религии Христос сказал, что его царство не от мира сего. Он отделяет религию от управления. Теперь религия, перестав быть земной, как можно меньше вмешивается в земные дела. Христос сказал: «Отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу». Впервые так явно проводится различие между Богом и государством. В то время Цезарь был верховным понтификом и диктатором; он был хранителем и истолкователем римской религии. В его руках находился культ и догматы.

Его личность считалась священной и божественной. Императоры, желая получить все атрибуты древней царской власти, не забывали и о божественном характере, который древние придавали царям-понтификам и жрецам-основателям. Христос разрывает связь, которую хотели восстановить язычество и империя. Он объявляет, что религия не есть государство и что повиноваться цезарю не то же самое, что повиноваться Богу.

Христианство завершает процесс ниспровержения местных культов, гасит огонь пританеев и окончательно уничтожает богов – покровителей города. Но самое главное, христианство отказывается от той власти, которую культы имели над гражданским обществом. Христианство утверждает, что между государством и религией нет ничего общего. Следует отметить, что на протяжении трех веков религия живет вне сферы деятельности государства; она умело обходится без его покровительства. За три столетия между государством и религией образовалась пропасть, и, поскольку сохранились воспоминания об этом периоде, это является неоспоримым фактом, который, как ни старалась некоторая часть духовенства, не удалось оспорить.