Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

я провела тогда, связанная в комнате? Еще несколько часов назад я была вполне счастливой и благополучной женщиной. Я ходила по магазинам, разговаривала с людьми…

И тот поворот с Белинского на Моховую оказался поворотным в моей жизни. Наверное, они следили за мной с того момента, как я вышла из дома. Наверное, они ехали за мной и ждали подходящего момента, чтобы схватить меня.

Как я могла не почувствовать опасности? Я еще шла по улице, еще была нормальным свободным человеком, а эти негодяи уже ехали за мной и уже знали заранее, что со мной будет…

Прошел почти целый день. Я увидела, как в комнате стало темнеть, за окном опускались сумерки. Потом наступила темнота.

«Может быть, Вася обратился в милицию? — подумала я с оттенком надежды. — Бывает ведь, они помогают в подобных случаях. Сколько раз приходилось читать об этом в газетах… И может быть, они сейчас уже действуют, и не пройдет и нескольких минут, как в дом постучат и войдут спасители — люди в погонах и серых шинелях? Все может быть».

Надежда никогда не оставляет человека, до самого конца… Наконец ко мне в комнату вошел старший. Он сел на кровать рядом со мной и сказал:

— Твой муж — дурак. Ему позвонили только что, и он сказал, что у него нет таких денег. Ты понимаешь, что он — дурак?

— Но ему и правда нелегко достать такие деньги, — робко сказала я, еле шевеля губами, так как я находилась в подавленном состоянии и все мое тело онемело от долгого лежания в связанном состоянии. — Никто не держит такие деньги дома. Их нельзя в один день взять и привезти вам.

— Ну, и что? — ответил старший. — Можно продать что-то или занять. Потом отдаст, у кого занял. Он у тебя — дурак совсем, что ли?

— Нет, — тихо сказала я. Теперь я поняла, что они настроены серьезно и что, во всяком случае, мне придется провести здесь ночь…

— Мы сейчас еще раз ему позвоним, — сказал мужчина. — Только ты ему объясни, чтобы он поторопился и не дурил. Но для этого, чтобы ты сама лучше поняла, мы сделаем вот что, — он свистнул, и из соседней комнаты явились те двое парней.

— Давайте, — сказал им старший. Они подняли меня и развязали мне руки. После этого старший сказал, усмехаясь: — Раздевайся!

— Зачем? — испуганно спросила я, от страха, охватившего меня, прижимая руки к груди.

— Просто так, — ответил он. — Женщина бывает сговорчивее и понятливее, когда она голая. Ты лучше объяснишь мужу, что ему надо делать.

— Быстро раздевайся, — сказал мне один из вошедших парней и протянул руку к пуговицам на моей кофточке. При мысли о том, что они сейчас разденут меня силой и их руки будут прикасаться к моему голому телу, я вздрогнула и сказала быстро:

— Не надо… Я сама.

После этого я попыталась расстегнуть кофточку, но пальцы меня не слушались. Руки дрожали так, что я не могла нащупать петлю… Одну пуговицу я оборвала все-таки, но остальные мне удалось расстегнуть. Упавшая пуговица сорвалась и покатилась по полу, и звук этот был единственным, звучавшим тогда в комнате… Только молчание, зловещее молчание, и звук катящейся пуговицы с моей кофточки.

И женщина, которая стоит, раздеваясь, перед тремя молчащими мужчинами… Влажными и трясущимися от волнения пальцами я расстегнула крючок на юбке и сняла ее. Потом настала очередь белья…

— Скорее, — поторопил меня старший, нетерпеливо глядя на часы. Путаясь ногами в трусах и колготках, я стащила их с себя, и они комком упали на пол рядом с кроватью.

— И не прикрывайся, — сказал мне строго мужчина, видя, что я пытаюсь прикрыть руками растительность на своем лобке. — Убери руки.

— Руки по швам, — добавил один из подручных, и все трое засмеялись.

— Пойдем, — произнес зловеще старший, и меня повели в другую комнату к телефону.

«Вот было бы здорово, — подумала я про себя, — если бы Вася связался с милицией. Тогда они наверняка засекут сейчас этот телефон. А если засекут, то через полчаса будут здесь. Ну, максимум, через час».

Старший набрал номер и сказал снявшему трубку Васе:

— Чтобы ты быстрее поворачивался и быстрее решал, сейчас с тобой опять будет говорить твоя жена.

Он опять отдал мне трубку, и я схватила ее, чтобы услышать родной голос.

— Что там? — испуганно спросил у меня Вася. — Что там происходит? Что они с тобой делают? — я услышала в его голосе тоску и тревогу. Сильные, неподдельные, и это меня несколько успокоило. Значит он сделает все от него зависящее, чтобы спасти меня отсюда.

— Ничего, — ответила я слабым голосом. — Пока ничего… Я стою совершенно голая в комнате у телефона.

— Как голая? — закричал в ужасе Василий. — Почему голая? Они что-нибудь сделали с тобой? — и такой ужас был в его голосе, такая жалобная мольба, что у меня задрожало сердце в груди и подкосились ноги.

— Нет, пока ничего не сделали, — ответила я. И тут мой голос дрогнул. — Но я очень боюсь… Они могут все, что угодно. Вася, помоги мне, выручи меня отсюда…

Трубку у меня опять отобрали, и старший сказал моему мужу:

— Ну, слышал? Это она правильно сказала: пока. Пока мы ничего с ней не сделали. Но завтра — срок для тебя. Слушай, — старший на секунду замолчал, как бы давая Васе понять, что сейчас он скажет важную вещь: — Слушай, — повторил он значительно, — завтра в двенадцать часов придешь на Московский вокзал. Встанешь у пригородных касс. К тебе подойдет человек… Ты ему отдашь деньги. Все до копейки. И после иди домой и жди жену. Понял?

Потом он опять замолчал. Видимо, Вася что-то ему отвечал. Это было довольно долго.

— Нет, ты ничего не понял, — произнес старший. При этом он выразительно посмотрел на парня, стоявшего рядом со мной. Тот мгновенно выбросил вперед руку и схватив меня за волосы, пригнул лицом к столу, на котором стоял телефон. Я согнулась у стола, тычась лицом в его поверхность, усыпанную пеплом от сигарет и какими-то крошками.

А парень мгновенно раздвинув мои ягодицы, сильно и больно воткнул мне большой палец в задний проход… Я громко вскрикнула. Это было очень больно и стыдно.

— Ты слышал? — спросил в трубку старший. — Это кричит твоя жена. Если ты не принесешь завтра деньги, она будет кричать, не переставая. До того времени, пока ты не принесешь деньги. Но тогда мы уже не гарантируем ее сохранность.

Он оторвал трубку от уха и поднес ее ко мне. В это время парень,