Руфь - Элизабет Гаскелл

— Утешься, Салли, он и внимания не обратил на меня. Он приходил к Руфи, а ты сама говоришь, что она всегда мила и нарядна.

— Ну, теперь-то уж делать нечего. Но если я куплю вам платок, обещаете вы надевать его, когда к нам приходят духовные особы? Не могу я выносить их насмешек над одеждой диссентеров.

— Хорошо, договорились, — ответила мисс Бенсон. — А теперь, Руфь, я принесу тебе чашечку теплого желе.

— Право, — отвечала Руфь, — мне жаль вас разочаровывать, но если вы станете обращаться со мной как с больной, то я, чего доброго, взбунтуюсь.

Но Руфь покорилась, хотя про себя и посмеивалась, — нужно было лежать на диване и есть с ложечки. Но ведь так хотелось мисс Вере. Руфь чувствовала себя совсем здоровой, ощущая лишь изредка какое-то сладостное томление от мыслей о морских ветрах и о красотах природы, ожидавших ее в Абермауте.

Во второй половине дня их навестил мистер Дэвис. Он тоже приходил, в основном, к Руфи. Мистер и мисс Бенсон сидели с ней в салоне, любовно поглядывая, как она шьет и весело говорит о поездке в Абермаут.

— А, так у вас был сегодня наш достойный священник? Я пришел почти с такого же рода поручением, но только я избавлю вас от чтения письма, чего он, ручаюсь, не сделал. Вот, пожалуйста, — проговорил он и положил перед Руфью запечатанное письмо, — это выражение благодарности моих собратьев, медиков. Распечатайте и прочтите его в свободную минуту, но только не сейчас, поскольку мне хочется потолковать с вами. Я хочу просить вас об одолжении, миссис Денбай.

— Одолжение?! — воскликнула Руфь. — Что я могу для вас сделать? Мне кажется, я готова заранее обещать исполнить всё, хотя еще не знаю, в чем дело.

— В таком случае вы очень неосторожная женщина, — ответил он, — и я ловлю вас на слове. Я хочу, чтобы вы отдали мне своего сына.

— Леонарда?!

— Ага, вот видите, мистер Бенсон? То она сразу на все согласна, то вдруг смотрит на меня, словно я людоед.

— Может быть, мы просто не поняли, что вы хотите сказать? — заметил мистер Бенсон.

— Дело вот в чем. Как вы знаете, у меня нет детей. Не могу сказать, чтобы я сильно сожалел об этом, но жену мою это всегда печалило. Заразился ли я от нее печалью, или мне просто жаль, что моя отлично налаженная практика перейдет к постороннему человеку, тогда как мне следовало бы иметь сына, который принял бы ее после меня, — уж этого я не знаю. Но в последнее время я стал присматриваться к разным мальчикам и наконец мой выбор пал на вашего Леонарда, миссис Денбай.

Руфь не могла говорить: она все еще не понимала, к чему он ведет. Мистер Дэвис продолжал:

— Сколько мальчику лет?

Он обратился с вопросом к Руфи, но ответила мисс Бенсон:

— Ему исполнится двенадцать в феврале.

— О, только двенадцать! А по росту и по лицу можно дать больше. Правда, и вы выглядите очень молодо.

Последнее замечание он сделал как бы про себя, но, заметив, что Руфь вспыхнула, переменил тон:

— Значит, двенадцать! Ну, так я теперь же возьму его. Я не хочу этим сказать, что в буквальном смысле забираю его у вас, — проговорил он, смягчая свои слова и выражаясь серьезнее и осмотрительнее. — То обстоятельство, что он ваш сын… сын той, кого я видел… я видел вас, миссис Денбай… А она, мисс Бенсон, несомненно, лучшая из сиделок, каких я когда-либо встречал, а хороших сиделок наш брат доктор умеет ценить! Так вот, то обстоятельство, что он ваш сын, служит, на мой взгляд, для мальчика самой лучшей рекомендацией, хотя он, без сомнения, славный ребенок. Я буду очень рад оставлять его у вас так часто и долго, как только возможно. Ну нельзя же ему всю жизнь сидеть привязанным к вашему переднику! Я только беру на себя обязанность дать ему, с вашего одобрения, образование. Он будет состоять при мне. Я, как попечитель, определю его учеником главного врача больницы в Эклстоне. Со временем он сделается моим коллегой, а там когда-нибудь и моим преемником. А теперь, миссис Денбай, потрудитесь сказать, что вы имеете против этого плана? Жена моя вполне со мной согласна. Ну, выскажите же свои возражения! Вы не женщина, если у вас не наготовлено их с целый короб в ответ на мое разумное предложение.

— Я не знаю, — прошептала Руфь. — Это так неожиданно…

— Вы очень, очень добры, мистер Дэвис, — проговорила мисс Бенсон, несколько обиженная тем, что Руфь не выражает благодарности.

— Полноте! В конце концов, я же останусь в выигрыше. Я своих выгод не упускаю. Что же, миссис Денбай, решено?

Тут мистер Бенсон вмешался в разговор:

— Мистер Дэвис, это предложение, как уже сказала Руфь, очень неожиданно. Мне оно кажется самым лучшим и самым щедрым из всего, что только можно было ожидать, но я думаю, надо дать миссис Денбай время его обдумать.

— Хорошо, двадцать четыре часа довольно?

Руфь подняла голову:

— Мистер Дэвис, не подумайте, что я неблагодарна. Я не в силах сейчас благодарить вас, — она плакала, говоря это, — дайте мне две недели на размышление. Через две недели я все решу. Ах, как вы все добры!

— Очень хорошо. Итак, через две недели — в четверг двадцать восьмого — вы сообщите мне о своем решении. Смотрите, если оно будет против меня, я не сочту его за решение, потому что твердо намерен настоять на своем. Не стану вгонять миссис Денбай в краску, мистер Бенсон, рассказывая в ее присутствии обо всем, что заметил в ней за эти три недели и что убедило меня в добрых качествах, которые я найду в ее сыне. Я наблюдал за ней, когда она об этом и не подозревала. Помните ли вы ту ночь, когда Гектор О’Брайен сошел с ума, миссис Денбай?

Руфь побледнела при этом воспоминании.

— Вот, посмотрите, как миссис Денбай побледнела при одной мысли об этом. А все-таки, уверяю вас, именно она одна подошла к нему и отняла кусок стекла, который он выломал из окна, чтобы перерезать им горло себе или кому-нибудь другому. Хотел бы я, чтобы у нас было побольше таких храбрецов, как она!

— Я думал, паника уже прошла! — заметил мистер Бенсон.

— Да, в целом тревога значительно ослабела, но то и дело попадаются еще все такие же глупцы. Да вот, прямо от вас я отправляюсь к нашему бесценному представителю, мистеру Донну…

— К мистеру Донну? — повторила Руфь.

— Да, к мистеру Донну. Он лежит больной в королевской гостинице. Приехал на прошлой неделе собирать голоса, но до того испугался слухов об эпидемии, что не смог приняться за дело и, несмотря на все предосторожности, все-таки подхватил болезнь. Посмотрели бы вы, до чего все перепуганы в гостинице: хозяин, хозяйка, лакеи, вся прислуга. Никто и подступиться к нему не смеет, и только его лакей — парень, которого он, говорят, спас в детстве, когда тот тонул, — кое-как присматривает за мистером Донном. Надо мне найти ему где-нибудь порядочную сиделку, хоть я и стою за Крэнуорта. Эх, мистер Бенсон, вы и не знаете, каким искушениям подвергается иногда наш брат медик. Подумайте, если бы я дал вашему представителю умереть — что весьма вероятно, если не найти сиделки, — то как славно мистер Крэнуорт пошел бы в гору! А куда это ушла миссис Денбай? Надеюсь, я не испугал ее, напомнив о Гекторе О’Брайене и о той страшной ночи? Она повела себя тогда как героиня, уверяю вас!