Тень ее высочества - Лана Ежова

Сутки Лавджой провел у постели больной, но излечить ее не сумел. Вручив Юлиану ворох останавливающих кровь амулетов, он наказал менять их по мере надобности, а сам улетел на ламчерионе в свой орден, искать ответы, как нейтрализовать действие ножа Мульхема. К слову, уезжать из дворца Эспинсов, куда они с Каримом доставили Эву с Юлианом, ему не хотелось. Задача остановить кровотечение настолько увлекла его, что Лавджой забыл об обязанностях хранителя и о том, что магистр отпускал его из школы всего на пару дней.

Юлиан добросовестно делал перевязки, в срок менял амулеты и поил девушку укрепляющим отваром, когда она просыпалась от лечебного сна. А с наступлением глубокой ночи, отправлялся искать тайники рода Эспинс.

И вот сейчас, после бессонных часов у постели Эвы, после десятков магических ловушек, которых он сумел избежать, похищая реликвию приютившего их рода магов, опасность для жизни девушки миновала. Незваная посетительница исцелила Эву.

Юлиан давно перестал верить в бескорыстие окружающих. То, что он сумел украсть светоч, не могло повлиять на ветреную богиню, ведь древний артефакт Мульхема нужен не ей. И не ради его возможных чувств она спасла девушку. Скорее всего, выглядящая невоспитанным ребенком богиня знала что-то важное о хэмелле, и только поэтому уничтожила губительное заклинание, наложенное на нож Мульхема.

— Кто ты такая, Эва? — задумчиво произнес Юлиан. — Кто ты такая, что боги не позволяют тебе умереть?

Словно отзываясь на свое имя, спящая попыталась открыть глаза. Целебный сон оказался сильнее, и, перевернувшись на левый бок, она ровно задышала.

Юлиан решил, что и ему не помешает немного отдохнуть, и уже устроился на второй кровати, как в спальню бесцеремонно ворвался Вариор Эспинс.

И хотя магистр огневиков был взвинчен, повышать голос в комнате больной он не стал.

— Где светоч? — злым шепотом поинтересовался маг.

Юлиан, вальяжно раскинувшийся на кровати, пожал плечами.

— Какой светоч? Что происходит?

— Не зли меня, юнец! Ты понимаешь, о чем я!

Юлиан деланно нахмурился, будто размышляя о чем-то.

— Я не ошибусь, если предположу, что у вас что-то пропало?

Вариор Эспинс побагровел от гнева, отчего белый шрам на щеке стал отчетливее.

— Во дворце лишь два чужака. Девушка не могла совершить кражу, остаешься ты.

Молодой маг стиснул зубы и оскорблено предложил:

— Тогда обыщите меня. Но если ничего не найдете, вы принесете свои извинения.

* * *

Спустя несколько часов тщательного обыска всего дворца Вариор Эспинс, нервно постукивая пальцами по бедру, наблюдал за тренирующимся племянником.

Не застав разминку, старший Эспинс долго смотрел, как Карим отрабатывал рубящие удары мечом в положении с колена. Затем был тренировочный поединок. Партнером молодого мага выступал его зеркальный двойник, отличающийся от оригинала лишь пугающими глазами без радужки и зрачка и едва заметной скованностью в движениях.

— Дзы-ы-ынь! — звонко покатился по шершавыми плитам пола меч, выбитый из рук хитрым приемом.

Обезоруженный двойник замер, ожидая новых приказов.

— Благодарю за бой, ты свободен, — как с живым существом, попрощался младший Эспинс с магически созданным соперником.

Вариор подавил вздох облегчения, вот теперь они смогут поговорить. Магистр рано радовался — Карим, продолжая игнорировать присутствие дяди, перешел в оружейную комнату, которая давно превратилась в музей. Заклинание на входе высушило кожу и одежду мага от пота, защищая экспонаты от губительной влаги. Другие заклинания поддерживали в помещении сухую атмосферу с постоянной температурой.

Арбитр обожал холодное оружие и собирал его по всему Межграничью. Даже самый простенький кинжал имел свою историю. Стены оружейки увешивали мечи, сабли, шашки, шпаги, палаши и прочее колющее, рубящее и режущее, так любимое знатью. Рядом соседствовали орудия труда разбойников и наемных убийц: кастет, дубинка, кистень, палица, стилет, дротик, сюрикэн. Несколько стоек Карим отвел под оружие крестьян и охотников на нечисть: боевые косы, цепи, молоты, топоры, тесаки и рогатины.

Молодой маг не входил в число тех, кто уповал лишь на свой дар. Он знал, что магия когда-нибудь может подвести и следил за своей физической формой. Карим одинаково хорошо владел мечом и дубинкой, без промаха метал ножи и мог выстоять против профессионального кулачного бойца.

Словно не видя родственника, арбитр принялся осматривать недавно приобретенный меч. Достался он ему в плохом состоянии: из дугообразной гарды какой-то святотатец выковырял украшающие ее камни, да еще и пятна ржавчины покрывали сталь вдоль долов. Последний дефект новый владелец исправлял, регулярно смазывая клинок дорогущим маслом, хотя, по мнению Вариора, магией было бы быстрее и действеннее.

— Я понимаю, что извиняться, мой дорогой племянник, ты не собираешься?

Рука Карима, сжимающая промасленную ветошь, замерла на спинке клинка.

— А ты, мой дорогой дядя? — вопросом на вопрос язвительно ответил молодой маг.

— Признай, что не прав, Карим, — напористо произнес магистр ордена Огня, — ты обязан был сообщить о Призрачных торгах. Братство схватило бы всех нарушителей и спасло бы людей.

Карим скептически усмехнулся.

— Как и в прошлые разы, всех бы не схватили. И не надо напоминать о запрете на телепортацию. Уверен, какая-нибудь крыса, спасая свою шкуру, рискнула бы открыть портал. И неизвестно, как бы это сказалось на Гране. К тому же я поклялся, Искандер также дал слово.

— Поклялся? Дал слово? Что значит оно, если на кону человеческие жизни?

— Я решил, что спасти людей можно, не пятная честь, — попытался объяснить свою позицию арбитр, но Вариор грубо его перебил.

— Честь — ничто в сравнении с человеческой жизнью и свободой. Поставив честь выше их, ты сравнялся с теми, кто покупал рабов. Ты — не арбитр, ты преступник, Карим!

Горячечная отповедь старшего Эспинса, особенно последние обвинения лишили молодого мужчину душевного равновесия. И он ударил по больному.

— А ты — не целитель, дядя. Ведь вместо того, чтобы искать вместе с Лавджоем способ спасти девушку, ты увлеченно исследовал ее кровь. Как удобно для тебя все сложилось, да, дядя? Крови хэмелла — целые реки, и не нужно просить нацедить мензурку, как было с Александром. Странно, что он так долго терпел отца-экспериментатора.

Вариор Эспинс побледнел. Обескровленными губами прошептал-попросил:

— Не вмешивай сюда Александра.

— Почему? Ведь история повторяется? — Карим криво улыбнулся. — Как и твой сын, наша гостья хэмелл-полукровка. Я сотни раз пожалел, что привез ее сюда. Ведь ты ее не отпустишь, верно? Ты не пожелаешь добровольно расстаться с подопытной.