Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Ирина Мазаева

прям сам рад тому, что я есть =)))

Лара

А тому, что я есть – не рад?

Андрей

рад

но я же скорпион!

Лара

И что из этого следует? ты можешь радоваться только себе?

тебе трудно признаться?

Андрей

я же эгоист

я себе всегда радуюсь чуть сильнее, чем другим =)

Лара

Здоровый эгоизм прекрасен, я себе тоже радуюсь чуть больше, чем другим, но мне это не мешает радоваться другим. Если другим не радоваться, то есть риск остаться одному такому прекрасному…:(И… Ведь ты бы не смог так прекрасно болтать сам с собой целый час…

Андрей

так то да

Лара

Чудище ты, Андрей:))))))))))))))))))))))))))))))))))))

Андрей

я чудище? почему?

Лара

потому что ты – больший эгоист, чем я

Андрей

Че ты чудищем-то обзываешься?: ((((((((((((((((

Лара

Чудище – это такое большое чудо:))))))))))))))))))))

Андрей

ты тоже – чудо

И Ларка снова проснулась утром счастливая.

Ссора с Анькой больше не тревожила ее. Она думала только об одном: Забелоцкий снова написал ей. Забелоцкий сказал ей, что она – чудо! Разве не это – самое замечательное в жизни?

Самое замечательное – это когда самый крутой парень в школе, самый красивый, самый умный, самый замечательный, тот, о котором мечтают все девчонки, пишет тебе «ВКонтакте», что ты – чудо. Который приходит на вечеринку, которую ты организовала ради него. Который полвечеринки сидит рядом с тобой и говорит с тобой по душам. Который отбирает у тебя красный мячик, а потом снова отдает его тебе.

Любовь – это самое замечательное на свете. Потому что, когда влюбляешься, весь мир становится таким красивым. Таким ярким. Таким добрым. И хочется любить еще больше и быть любимой. Ларка летела в школу как на крыльях. Одна, не дожидаясь подруг. Ведь там ее ждал самый лучший парень на свете…

Она влетела в класс, бодро поздоровавшись с присутствующими и отметив про себя, что Забелоцкого нет. Села за свою парту и стала его ждать. Ей не терпелось его увидеть. Поймать его взгляд. Сказать ему: «Привет!» Но… Забелоцкий опять пришел последним и… не обратил на нее внимания.

И снова началась пытка.

На переменах он снова общался со всеми по очереди. Хохмил, что-то рассказывал, куда-то отлучался, кому-то звонил. И только на Ларку не обращал внимания. Как будто ее не было в классе.

Но она – была!

Каждую перемену Лара сидела как в засаде. Ждала, подкарауливала момент, чтобы подойти к нему, что-нибудь сказать или спросить. Напомнить ему о вечеринке, о красном мячике, о том, что она – чудо. Но рядом с ним все время были какие-то люди. А ей оставалось только сидеть сиднем за своей партой, делать вид, что читает учебник, косить глазом на него и нервничать.

И снова обида захлестывала ее. Ведь так было нельзя! С ней так поступать нельзя! Неправильно! Нечестно! Ведь он же сам – САМ! – сидел с ней рядом на вечеринке, отбирал у нее красный мячик. Сам писал ей «ВКонтакте». Снова дал надежду, снова показал, что она ему интересна, и теперь не имел права делать вид, что ничего этого не было. На последнем уроке Ларка уже не могла слушать учителя. Все, что она могла, – это с трудом сдерживать слезы.

А после последнего урока Забелоцкий, едва прозвенел звонок, умчался в гардероб. Аня куда-то поспешила со своим Яном Недоконем. И только Маринка подошла к ней и кивнула на дверь:

– Пошли домой. Расскажешь, что происходит.

– Что происходит?! Ты что, не видишь, что происходит?! – тут же накинулась на нее Ларка, едва они вышли за порог школы. – Ты же видела на вечеринке, как мы трогательно с Забелоцким сидели рядом, как разговаривали, отбирали друг у друга мячик. Вчера он мне еще и написал «ВКонтакте». Написал мне, что я – чудо. А сегодня даже не смотрит на меня. Снова не смотрит на меня, как будто меня не существует! Как это понять? Как я должна это понимать?! Как он может так со мной поступать?! Как будто я – какая-то игрушка: захотел – поиграл, надоело – бросил. А я – не игрушка! Я живой человек. Мне обидно. И больно!

В конце концов Ларка выговорилась – выпустила пар – и сразу сникла. Как будто вся энергия ушла из нее. И осталось только тупое безразличие.

– Я вообще-то не об этом хотела поговорить… – осторожно пояснила Маринка. – Я хотела спросить, что у вас с Аней. Почему вы весь день не разговаривали?

– Да и Анька еще тут со своей психологией. Совсем помешалась. Втирала мне вчера про какие-то личные границы. Якобы я их нарушаю. А я…

– Подожди, какие границы? Я не понимаю, о чем ты.

– Да личные границы, что не понятно? И вот я…

– Мне не понятно, – снова перебила Марина. – Если хочешь, чтобы я тебя услышала, объясни мне, пожалуйста, что это.

– Ну… это когда я вошла к ней, типа не спросив, хочет ли она меня видеть. И стала рассказывать о Забелоцком. Я ей все свои секреты рассказала, доверилась, как лучшей подруге, а она мне сказала, что мне не интересно ее мнение. Что я ее всегда заставляю делать, что я хочу. И что я вообще такой монстр, который ее и за подругу не считает. Но и я в долгу не осталась. Конечно, я чаще всего решаю, когда нам есть, когда гулять, а когда делать уроки. Ведь она практически живет у меня дома. За счет моих родителей. Что, она, что ли, будет решать, как нам проводить время у меня дома? Я…

– Подожди, подожди… Ты ее упрекнула в том, что она живет за твой счет?

– Да я ей просто напомнила об этом!

И тут Марина так посмотрела на Ларку, что той отчего-то вдруг стало страшно.

– Что ты на меня так смотришь! – не выдержала взгляда она.

– Как ты могла? – дрогнувшим голосом спросила Марина.

Ларка хотела было возмутиться, подробно объяснить подруге, что Анька сама во всем виновата, раз живет у нее и за счет ее родителей, а потому и не имеет никакого права жаловаться на то, что Ларка решает, когда и что им делать. Хотела по привычке доказать Марине, что она, Ларка, права, что она имела полное право сказать так Аньке. Но… что-то ее остановило.

Они давно уже дошли до своего двора, стояли теперь у Ларкиного подъезда, у скамейки, но почему-то не садясь на нее.

– Ты понимаешь, как ты ее обидела? – спросила Марина.

– А что обижаться-то?..

– А ты не понимаешь?