Исландия эпохи викингов - Джесси Л. Байок

Повторим еще раз — «Серый гусь», как мы его знаем по «Королевской книге» и «Книге с Дворового пригорка», представляет собой сборник законов, а не трактат о правоприменении и юридической процедуре. Те люди, что пользовались этими книгами понимали и без их помощи, как работает общество, в котором они живут. Им, стало быть, не требовалось, чтобы в правовых книгах было записано в деталях, как следует объявлять о начале дела, как следует организовывать замирение, как нужно играть роль посредника, и так далее. Эти подробности описываются в сагах, и только в тех ситуациях, когда рассказчику саги это казалось полезным.

Ситуации, касающиеся повседневной жизни, «Серый гусь», можно сказать, рассматривает под микроскопом. Какой аспект хозяйствования на хуторе ни возьми, в «Сером гусе» для него найдется статья, как правило, очень длинная и подробная, с подобающим списком штрафов и иных наказаний вроде объявления вне закона. В качестве примера приведем краткую выдержку из раздела «О поездках на лошадях» (дисл. Um hross reiðir):[471]

Штрафы и два типа объявлений вне закона были основными наказаниями в правовой системе Исландии эпохи народовластия. Львиная доля «Серого гуся» посвящена перечислению штрафов за различные правонарушения. Наложение штрафов, как можно заключить, представлялось средством для контроля над насилием, оскорблениями и иными формами агрессии. Штрафы могли налагаться в рамках мировых соглашений, заключенных как в суде, так и вне суда, однако последние должны были пройти дополнительную процедуру утверждения на альтинге. Досудебные соглашения, включавшие выплату компенсаций, часто упоминаются в сагах об исландцах и текстах «Саги о Стурлунгах» и, надо полагать, были совершенно обычным делом. В сагах неоднократно подчеркивается, прямо и косвенно, что человек мог рассчитывать решить миром лишь столько дел против себя, по скольким имел средства расплатиться.

Распри и тяжбы в основном осуществлялись мужчинами, поэтому «Серый гусь» рассматривает положение женщин в основном в их отношении к мужчинам. Тем не менее статус и права свободнорожденных женщин обсуждаются в законе чрезвычайно подробно (в отличие, увы, от статуса и прав рабынь). Прежде всего нужно отметить, что хотя свободнорожденная женщина имела полное право вести хозяйство на хуторе и принимать экономические решения, как и бонд-мужчина[473], «Серый гусь» недвусмысленно сообщает, что в формальных юридических процедурах женщины не участвовали совершенно. Сомневаться в надежности этой информации нет ни малейших оснований.[474] Так, судьями на альтинге и на весенних тингах (várþing) могли быть только мужчины.[475] Аналогичным образом, насколько можно судить женщины не входили в коллегии, рассматривавшие свидетельские показания (дисл. kviðir, ед. ч. kviðr), — а эти коллегии были ключевым элементом правоприменения и осуществления власти.[476]

Запрет на участие в коллегиях присяжных имел самые серьезные правовые последствия. Он означал, что женщина, даже возглавляя хозяйство, имела меньше формальных прав, чем ее же собственные наемные работники, — ведь даже люди, не владевшие землей, могли быть назначены в эти коллегии (нужно было лишь быть старше 12 лет[477] и зарабатывать себе на пропитание).[478] Вероятно, также женщинам запрещалось выступать в суде свидетелями — во всех положениях «Серого гуся», касающихся свидетелей и легальности показаний, говорится исключительно о мужчинах (дисл. karlar[479]). Женщинам, далее, не позволялось принимать личное участие в преследовании людей за убийства (дисл. vígsǫk), однако источники согласны в том, что если женщина сама являлась пострадавшей стороной, она имела полное право вчинить иск[480] — но должна была назначить мужчину, который бы представлял ее интересы в суде. Кроме того, как мы обсуждали в главе 10, женщины могли удовлетворить свою жажду мести, заставив мужчин совершить ее от своего имени, или же, напротив, заставить их взять себя в руки. Аналогичным образом, женщину можно было вызвать на суд ответчицей, но опять же только через назначенного ей представителя-мужчину. Каковы бы ни были исходная цель и глубинный смысл этих положений, в контексте исландского общества они де-факто ограждали женщин от риска подвергнуться насилию, к каковому зачастую прибегали на разных стадиях хода распрей и тяжб. Как видно, женщины платили за эту гарантию неприкосновенности возможностью участвовать в политической жизни, особенно в ее «боевых» проявлениях, и, согласно положениям «Серого гуся», женщинам запрещалось носить оружие.[481]