Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

главную дверь зала, а через боковую, но воспользоваться ею государь и сыновья могли лишь в крайнем случае, потому что боярам не нравилось, когда кто-то идёт в обход них. Правителю и его наследникам следовало помнить, что власть в государстве даётся не только по праву рождения, но и по выбору жупанов, то есть всех родовитых людей Румынской Страны, которых обязательно созывали на общее собрание и просили "выбрать себе государя" всякий раз, когда происходила смена власти.

Выбирать особо не приходилось. Претендент всегда был один, потому что созыву собрания предшествовали разные интриги или даже войны, но собрание всё равно собиралось и выражало свою волю. Жупанам говорили:

- Вот перед вами стоит достойный муж, чьи предки были румынскими государями. Желаете ли видеть этого мужа своим новым государем?

- Желаем! - отвечали собравшиеся, а новый правитель в благодарность за избрание исполнял просьбы и раздавал хорошие должности.

Отец Влада тоже был избран, но сперва его избрал малый круг жупанов, особо знатных, а самым знатным из них считался Нан. Княжич помнил, как этот человек посещал скромное жилище изгнанников в Сигишоаре. Особенно запомнился меч в серебряных ножнах, висевший у гостя на поясе и выглядевший очень богато. Ножны стукались обо все углы и косяки в доме, привлекая внимание и будто крича: "Посмотрите на нас! И посмотрите на нашего хозяина! Посмотрите на его жёлтый бархатный кафтан! И на его щегольские сапоги из светлой кожи! И на его холёную бороду! А посмотрите, как важно держит голову! Не вам чета!"

В ту давнюю пору в Сигишоаре Владу казалось непонятно, отчего родитель принимает гордого незнакомца с особенной радостью, ведь даже дети могли заметить, что гость говорил строго и свысока, но отец почему-то не обижался, а отвечал спокойно и обстоятельно. Куда приятнее представлялся давний отцов приятель - Тудор. Он носил скромную одежду и не задирал нос. Так вели себя и другие гости, которые приезжали вместе с Тудором. А вот Нан привозил гордецов, не желавших лишний раз поднять кубок за здоровье своего будущего господина и уходивших спать на постоялый двор.

Лишь в тринадцать лет княжич начал понемногу разбираться в политике и тогда по-новому взглянул на свои детские воспоминания. Он догадался: "Отец не выбирал Нана себе в слуги - это Нан выбрал его и сделал государем. А вот Тудор потому держался проще, что не мог выбирать, кому служить. Он мог лишь радоваться, что выбран".

Точно так же радовались и остальные скромные люди вроде Тудора, которые участвовали в шумных застольях, длившихся до самой ночи в сигишоарском доме. Отец выбрал этих жупанов и пообещал им землю и деньги, которые когда-нибудь приобретёт. А вот Нану и его гордым товарищам изгнанник, живущий в Сигишоаре, мог обещать лишь то, что станет разумным правителем.

Влад понял всё это именно в тринадцать лет, сидя на совете возле отцова трона, ведь всех, кто в прежние времена посещал Сигишоару, княжич видел теперь в зале. Тудор отпустил бороду, тоже стал одеваться в дорогие кафтаны и важничать. Нан остался прежним. И всё же разница между этими жупанами была велика. Не даром же их кресла стояли друг напротив друга, а не рядом.

Такая расстановка тоже являлась своего рода символом, как и "дорога к власти". По правой стороне от "дороги" устроились жупаны, которые заседали в совете второй десяток лет, то есть Нан и его сотоварищи. А с левой стороны сидели пришлые - Тудор и другие, кто получил земли и высокие должности при нынешнем государе. Число старожилов и пришлых было одинаково. Справа сидели девять, и слева девять.

Конечно, на совет могли прийти и другие жупаны - придворные вроде казначея, начальника конюшни или главного виночерпия - но они, подобно Владу, не имели права говорить. Они присутствовали в зале лишь для того, чтобы узнать из первых уст о предстоящих тратах денег, большой конной охоте или большом пире и сделать соответствующие распоряжения. А вот влиять на государевы решения могли лишь те, кто заседал в совете постоянно - девять старожилов и девять пришлых. Правда, их равенство в числе вовсе не означало равенства сил.

Девять старожилов имели больше влияния, а если государь пытался делать что-то наперекор, то слышал:

- Не повторяй той ошибки, которую совершил покойный государь Александру Алдя.

В детские годы Влад различал румынских государей только по тому, кем они приходились его отцу - дедушка, отцов дядя с лысой головой, отцов старший брат, отцов младший брат. Теперь же княжич знал, что Александру Алдя, часто упоминаемый боярами, это как раз отцов младший брат, правивший менее шести лет и неожиданно умерший от болезни. Точную причину неожиданной смерти Влад не знал, и отец не знал, но эта смерть была одним из тех случаев, когда можно догадаться, в чём дело... правда, догадки так и останутся догадками.

Когда отец, желая отобрать трон у младшего брата, собрал армию и двинулся в Румынию, вдруг пришла весть, что брат заболел и скоропостижно умер. Даже младенец понял бы, что совпадение не случайно, но что было делать? Прямой вопрос к боярам представлялся неуместным. Отец Влада не мог прямо спросишь: "Кто придумал дать моему брату яд?" Даже если жупаны сказали бы новому государю всю правду, он не смог бы спокойно жить с такой правдой, потому что сам участвовал в этом злом деле - участвовал почти осознанно, называя брата "гнилая душонка" и желая ему смерти.

"Если спросить, было ли отравление, расспросы в любом случае кончатся плохо, - начал понимать Влад, сидя на совете. - Если жупаны скажут правду, отец расстроится, а если они станут уверять, что никто никого не травил, это тоже плохо, потому что отец всё равно не успокоится". Княжич мог почти наверняка утверждать, что родитель почувствовал бы враньё, сделался бы недовольным, затеял бы расследование, а чем грозит такая затея, можно было догадаться, вспомнив о государе Михае, который правил всего два с половиной года.

Михаем звался отцов старший брат, искавший среди бояр измену, но так и не успевший найти. Он погиб странной смертью - был убит в сражении с турками, в то время как его войско понесло лишь лёгкие потери. В отношении смерти Михая отец Влада тоже не мог дознаться истинных причин, и из-за этого сильно печалился, а Влад хорошо понимал родителя: "Как не печалиться, если судьба принуждает тебя жить в мире с