Наблюдатель - Шарлотта Линк

кого водит по камере ужасов собственного прошлого, Лайза Тару или Тара Лайзу.

Она была готова отчаяться из-за нерешительности Лайзы, когда вдруг поняла, что сама не лучше. Тара так же уклонялась от оплаты по счетам и только сейчас поняла, сколько яда скопилось внутри. И что кредитор ждет. Нет, не Тед Рослин – тот давно умер после долгих мучений, вызванных раком простаты и старческой деменцией. Люси Кейн-Рослин – мать, которая ее предала. Время от времени Тара навещала ее в Гортоне, не без удовлетворения похваляясь профессиональными успехами. Университет. Диплом с отличием. Работа юристом в Манчестере. Далее – прокуратура в Лондоне, высокие заработки, репутация… Она подъезжала к дому на Реддиш-лейн на шикарном «Ягуаре», козыряла модными шмотками и думала, что это принесет душевное удовлетворение. Но и Тара оказалась слишком труслива, чтобы вызвать мать на откровенный разговор, поэтому продолжала мучиться…

Она повернулась на узком сиденье, пытаясь нащупать более удобное положение, но ничего не получилось. Тут вспомнился пасмурный ноябрьский день, когда Тара в последний раз отправилась в Манчестер…

Это случилось на выходные. Лайза еще не съехала от Логана, но ситуация между супругами накалилась до предела. Тара в полной мере пробудила свое прошлое, потому что продолжала слушать историю Лайзы. И потому что больше не могла прятаться от своей собственной.

Уже стемнело, когда она подошла к родительскому дому, но света в окнах не было. Тара опасалась не застать мать дома, хотя это и было маловероятно. После смерти второго мужа Люси вела замкнутый образ жизни и ни с кем не общалась. Теперь она выходила из дома только в магазин или раз в неделю на кладбище, навестить могилы обоих мужей. Остальное время убиралась в квартире, смотрела по телевизору мыльные оперы или листала глянцевые журналы с репортажами из жизни королевской семьи. Она не производила впечатления ни недовольной, ни несчастной женщины. Женщина, которая в молодости жизни себе не представляла без мужчины, под старость смирилась с вдовьим положением. Люси на удивление хорошо справлялась с одиночеством.

Входная дверь, как и всегда, оказалась незапертой. Тара обнаружила мать в гостиной, окна которой выходили во двор и на мастерскую. Люси, конечно, сидела перед телевизором и вязала очередную салфетку, которые раскладывала по квартире в качестве подставок под посуду. На маме была толстая пуховая кофта и меховые тапочки, потому что в доме было совсем не жарко – Люси всегда экономила на отоплении. На столе перед ней стоял чайник.

Она обрадовалась дочери. Это было видно и без бурных эмоций, которые были совсем не в ее стиле. Поскольку столовая почти не отапливалась, они с Тарой накрыли стол на кухне. Тара привезла еду из китайского ресторана и дорогое красное вино. Уже после первых глотков щеки Люси раскраснелись.

– Это как Рождество, – промурлыкала она.

Тара тоже пригубила вино, но еду не тронула. Она не чувствовала голода.

– Нам надо кое-что обсудить, – сказала Тара. До сих пор она дрожала от холода, а теперь вдруг почувствовала жар во всем теле. – Я приехала поговорить с тобой, мама.

Люси подняла на нее невинные глаза.

– В самом деле?

– О Теде Рослине.

Тут Люси совсем растерялась:

– О Теде? Что с ним не так?

– Мы никогда не говорили о нем.

Люси с сожалением покачала головой.

– Да, но теперь он мертв… Тебе надо сходить на кладбище. Я была там несколько дней назад. Поставила вазу с вереском у его надгробия. Выглядит очень мило.

– Мне? – Это прозвучало агрессивно, чего Тара как раз пыталась избежать. – Мне сходить на могилу Теда? Я еще могла бы навестить отцовскую могилу, но не его… Кстати, папе ты тоже принесла вереск?

– Конечно. Ты выглядишь такой сердитой… Что ты хотела сказать?

– Я не сержусь, мама. Извини, если это так выглядит.

Тара удивилась сама себе. Она из последних сил боролась с яростью, вызванной одним только видом матери, тем не менее ей удавалось говорить спокойно и дружелюбно. «Это все работа», – подумала Тара. В юридической практике ей приходилось общаться с самыми отпетыми субъектами тем способом, которым она могла добиться от них того, чего хотела. Прокурору нет смысла набрасываться на собеседника, который насмерть забил своего четырехмесячного ребенка, потому что тот нервировал его своим плачем. Таким людям следовало выказывать всяческое понимание и доброту, чтобы они наконец расплакались, потому что почувствовали, что могут довериться этой женщине, так похожей на их мать. После этого можно было требовать для них максимального наказания. Это часто срабатывало.

– Я всего лишь хотела кое-что себе уяснить, – продолжала Тара. – Это причина моего сегодняшнего визита. Есть одна вещь, которой я не понимаю, поэтому и бываю у тебя так редко. Хотя могла бы делать для тебя гораздо больше…

– О чем ты? – В глазах Люси мелькнула настороженность.

– Есть вопрос, который мы должны обсудить, – повторила Тара, – с тем, чтобы в дальнейшем лучше ладить друг с другом… Речь пойдет о Теде, как я уже сказала. – Тара вгляделась в лицо матери. – Ты знаешь, что он со мной сделал.

Люси тут же закрылась, как устрица:

– Ты опять поднимаешь эту тему?

– Опять? – удивилась Тара. – Ты сказала «опять»? Разве мы когда-нибудь об этом говорили?

– Ты уже приезжала с этим ко мне. – Люси встала. – Я было подумала, ты соскучилась по маме, хочешь провести приятный вечер со мной… А ты явилась сюда с упреками.

– Сядь, мама. – Это прозвучало так резко, что Люси тут же откинулась на спинку стула. – На этот раз ты от меня не отмахнешься. Сиди и отвечай на мои вопросы, ясно?

– Как ты разговариваешь со мной?

– Как ты того заслуживаешь. Как заслуживает того мать, которая пять лет наблюдала за тем, как ее маленькую дочь насилует отчим. И ни разу не вмешалась – ни разу!

– Пять лет? – переспросила Люси. – Ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Пять лет, мама, и ты знаешь об этом не хуже меня. Мне было девять, когда это началось – через полгода после того, как ты вышла за него замуж. И мне исполнилось четырнадцать, когда он наконец остановился. Потому что я стала слишком стара для него.

– Чего ты от меня хочешь? – Дыхание Люси участилось, из груди вырвался свистящий звук. – Довести меня до приступа астмы? Убить меня?

– Оставь, пожалуйста. У тебя никогда не было астмы. Ты начинаешь хрипеть, только когда тебе что-то не нравится. Со мной это больше не пройдет.

– Но я действительно хочу знать… – начала Люси, но Тара ее перебила:

– Нет, это я хочу знать! Мне просто интересно, почему ты позволяла ему это делать? Почему даже не пыталась за меня вступиться?