Вспомни меня, любовь - Бертрис Смолл

Сэр Уильям оценивающе посмотрел на леди Рочфорд и кивком выразил свое согласие.

— Как по-вашему, мадам, — начал герцог Суффолк, — когда у королевы началась любовная интрига?

— Весной, — не задумываясь ответила леди Рочфорд.

— И кто первым начал делать авансы — королева или господин Калпепер?

— Вначале он ухаживал за ней, — сказала леди Рочфорд. — Он всегда сходил по ней с ума, еще с детства. Калпепер думал жениться на ней, но она обвенчалась с королем. Однако этот наглец по-прежнему мечтал о ней. Королева к тому времени уже почти совсем выбросила его из головы, но он не унимался. Но потом король заболел, удалил от себя королеву, и она не устояла перед обаянием Калпепера.

— Вы уверены, что это было весной, мадам? Мне хотелось бы уточнить даты.

— Да, весной. В апреле, если не ошибаюсь. Да, совершенно точно, в апреле.

— Где они встречались? — осведомился герцог Суффолк.

— У меня в комнатах, — с усмешкой поведала леди Рочфорд. — Там они чувствовали себя в безопасности. Я сама охраняла их снаружи.

— Совсем рехнулась, — пробормотал граф Саутгемптон.

— Но она ведет себя спокойно и правдиво отвечает на вопросы, — заметил Суффолк. — Такое впечатление, что ей хочется как можно подробнее рассказать о своей роли в этом деле. Как будто она этим гордится. — Он перевел взгляд на леди Рочфорд. — Что еще, мадам?

— Я передавала их письма и устные послания друг другу, но, разумеется, служанки уже доложили вам об этом. А сказали ли они вам, что королева называла Калпепера своим милым маленьким дурачком? — Леди Рочфорд горько усмехнулась. — Разумеется, она редкая дура, но умела поставить на своем. Когда ей чего-нибудь хотелось, а Калпепер отказывался это выполнить, она всякий раз напоминала ему, что есть и другие, жаждущие ее благосклонности. Вон там за дверью целая очередь, говорила она. Он прямо из себя выходил от ревности.

— Известно ли вам, — спросил Суффолк, — имела ли Кэтрин Говард плотские сношения с Томасом Калпепером?

— Да, — ответила леди Рочфорд. — Обычно, когда это происходило, я оставалась в своей комнате. Она не могла отсылать меня из моих собственных комнат — это выглядело бы подозрительно. Так что много раз, особенно во время летнего путешествия, я была свидетельницей того, как они предавались страсти.

Герцог Норфолк почувствовал на своем лице ледяное дыхание смерти.

— Почему же вы не остановили ее? — потребовал он ответа у леди Рочфорд. — Почему не отговорили от этого безумия? Почему, наконец, вы не пришли ко мне, если боялись обратиться к кому-то другому?

— Почему я должна была останавливать ее? — холодно спросила леди Рочфорд.

Она обвела присутствующих свирепым взглядом. Настал ее час!

— Вы помните последний раз, когда я вот так же стояла перед вами, милорды? Вы выслушали мои показания, а потом перекрутили их и на основании этого казнили моего мужа. Вы сделали это для того, чтобы король мог избавиться от одной жены и жениться на другой. — Она истерически расхохоталась. — А теперь пусть сердце Генриха Тюдора разобьется так же, как он разбил мое! Нет, я не стала останавливать эту глупую девочку Кэтрин Говард, когда она так неосторожно вступила на дорогу, ведущую на эшафот. Почему я должна была это делать? Даже если бы я не поощряла королеву в ее распутстве, она все равно изменяла бы королю. Она порочна от природы.

Несколько долгих минут члены Совета молчали, ошеломленные язвительностью и наглостью леди Рочфорд. И вдруг, к их общему ужасу, она начала смеяться. Это был смех сумасшедшей. Он становился все громче и громче, заполняя собой всю комнату. От этого дьявольского смеха звенело в ушах и по спине пробегали мурашки. Казалось, он исходит не из груди этой женщины, а откуда-то из стен.

— Уведите ее, — устало произнес герцог Суффолк.

Когда стражники увели сумасшедшую, он обратился к Совету:

— Я думаю, нет нужды убеждать вас, милорды, что кое-что из того, что говорила здесь леди Рочфорд, не должно выйти за пределы этой комнаты. Вы согласны со мной, милорды? — Он обвел вельмож взглядом, и все дружно закивали.

Герцог Норфолк, отнюдь не относящийся к людям, о чьих чувствах можно судить по их внешнему виду, сейчас выглядел поникшим от усталости и разочарования. Все кончено. Уже не имеет значения, что скажут другие. Леди Джейн Рочфорд вбила последний гвоздь в гроб Кэтрин Говард. Более того, она вбила гвоздь в гроб всего дома Говардов, и даже Томас Говард в этот миг полного крушения надежд не чувствовал в себе сил бороться.

— Думаю, на сегодня достаточно, — невозмутимо заметил герцог Суффолк. — Завтра в это же время мы заслушаем Томаса Калпепера. Вы не возражаете, милорды?

Никто не возражал, и все они, выйдя из кабинета, заторопились на пристань, к баркам. Для герцога Норфолка не составило труда заметить, что члены Совета сторонятся его и, пряча глаза, норовят побыстрее пройти мимо. Ни один из них не рискнул воспользоваться его баркой. Горько усмехнувшись, герцог велел поскорее отвезти его к Уайтхоллу. Прибыв туда, он быстро прошел в свои покои и, увидев внука, объявил:

— Все кончено. Рочфорд завершила дело. — Затем герцог подробно рассказал Вариану обо всем, в том числе о побудительных мотивах леди Рочфорд.

— Сколько времени еще осталось у Кэтрин? — спросил граф Марч.

— Завтра мы заслушаем Калпепера, а потом их с Дерехэмом будут судить. Само собой, их признают виновными и приговорят к смерти. Не откладывая дела в долгий ящик, их тут же казнят, с тем чтобы управиться до Рождества. Потом сделают перерыв на время праздников, а после Двенадцатой ночи все начнется сызнова, пока Кэтрин не будет казнена в Тауэре. Рочфорд тоже умрет.

— Что же будет с моей женой и другими дамами?

— Они останутся с Кэтрин до конца, Вариан, — ответил герцог Томас.

— Им известно о том, что здесь происходит?

— Кэтрин и остальные знают только то, о чем им считают нужным сообщить.

— Я бы хотел повидать жену, — сказал Вариан. — Я понимаю, что Говарды сейчас не в чести, но нельзя ли как-нибудь это устроить?

— Надо подождать, пока покончат хотя бы с Калпепером и Дерехэмом, а там посмотрим. Надеюсь, я смогу убедить Чарльза Брэндона, что ничего дурного не случится, если ты как-нибудь днем навестишь свою жену, — ответил герцог.

— А что ожидает Говардов? — спросил граф. Герцог саркастически усмехнулся:

— Мы опять впадем в немилость, скорее всего уже до конца нынешнего царствования. Две королевы из рода Говардов — и обе сложили головы на плахе. Увы, это не лучшим образом характеризует наше семейство, Вариан. Пожалуй, сейчас ты можешь радоваться, что твое имя — де Винтер, а не Говард.

— Я всегда гордился тем, что моя мать — Говард, — ответил граф.

К глазам Томаса Говарда вдруг подступили слезы.