Нейтронный алхимик. Консолидация - Питер Гамильтон

— Которых передали эденистам, чтобы они могли вырасти в самой большой семье из всех возможных — семье размером с целый мир.

Иона едва не рассмеялась вслух.

— Подумать только — Салдана становятся эденистами! В конце концов мы совершили этот переход. А король Алистер об этом знает?

— Ты уклоняешься от ответа, Иона. Одно дитя Повелителя Руин воспитывается рядом со мной и под моим присмотром — наследник. Остальные — нет. Как родительница ты отвечаешь за будущее своих детей.

— Ты хочешь сказать, что зачав это дитя, я поступила безответственно?

— На этот вопрос отвечать тебе. Ты рассчитывала, что Джошуа останется дома примерным отцом? Даже ты могла бы догадаться, насколько это маловероятно.

— Господи, сколько споров, и все из-за того, что у Джошуа мрачный вид.

— Прости. Я расстроил тебя.

— Нет. Ты сделал то, что и намеревался — заставил меня подумать. Для многих людей это процесс болезненный, особенно если действовать как я — не осознав последствий. Я в результате обижаюсь и начинаю огрызаться. Но я поступлю так, как лучше для ребенка.

— Я знаю.

В мысленном голосе обиталища прозвучала такая нежность, что Иона покраснела.

— Я волновалась, пока тебя не было, — проговорила она, прижимаясь к Джошуа.

Тот глотнул Норфолкских слез из бокала.

— Тебе еще повезло. Я большую часть времени трясся от страха.

— Ага. «Лагранж» Калверт.

— Господи, хоть ты не начинай!

— Не хотел известности — не надо было продавать записи с сенсоров «Леди Мак» в «Коллинз».

— Келли трудно отказать.

Иона прищурилась.

— Понимаю.

— Я хочу сказать, от таких денег отказаться непросто. Особенно в моем положении. Плата от Терранса Смита не покроет ремонта «Леди Мак». А Компания Освоения Лалонда едва ли выплатит мне остаток по контракту, потому как на Лалонде развивать уже особенно нечего. А вот деньги от «Коллинз» покроют все убытки, и еще останется.

— И не забывай, сколько ты заработал в рейсе на Норфолк.

— И это тоже. Но их я трогать пока не хотел. Они у меня вроде заначки на тот день, когда все наконец устаканится.

— Мой герой-оптимист. Ты правда думаешь, что все утрясется?

Джошуа не нравилось направление, в котором двинулась их беседа. Он достаточно изучил Иону, чтобы понять — она ведет его, надеясь исподволь подобраться к теме, которую хочет обсудить на самом деле.

— Кто знает… Закончим разговор о Доминике?

Иона подняла голову от его плеча и озадаченно воззрилась на Джошуа.

— Нет. А почему ты спросил?

— Не знаю… Мне показалось, что ты хочешь поговорить о нас и о том, что будет дальше. Мои первоначальные планы здорово перекроили Доминика и «Линии Васильковского».

— «Дальше» не будет, Джошуа, потому что мы никогда не вернемся к той жизни, что вели раньше. Реальность посмертия изменила взгляд людей на свое существование, и это уже навсегда.

— Да. Если вдуматься… это тяжело перенести.

— Это твой глубокий анализ ситуации?

На миг Ионе показалось, что она его обидела, но Джошуа выдавил слабую усмешку — значит, не сердится.

— Да, — тихо и серьезно проговорил он. — Перенести это тяжело. За два дня на Лалонде я трижды едва не погиб. Соверши я одну ошибку, Иона, всего одну, и я был бы мертв. Только не в том смысле, в котором мы раньше это понимали, я оказался бы в бездне. И если Шон Уоллес не соврал — а я подозреваю, что он не врал, — то я уже выл бы беззвучно, требуя выпустить меня обратно, кому бы и чего бы это ни стоило.

— Это… ужасно.

— Да. Я послал Варлоу на смерть. Мне кажется, он знал это еще до того, как вышел из шлюза. И теперь он там… или тут — в общем, с остальными душами. Может быть, он даже смотрит на нас сейчас и молит дать ему жизнь. Беда в том, что я у него в долгу. — Джошуа откинулся на спинку дивана, глядя в потолок. — А вопрос в том — настолько ли?

— Если он был твоим другом, он не спросит.

— Может быть.

Иона встала и потянулась за бутылкой, чтобы плеснуть себе еще Норфолкских слез.

— Я скажу ему, — сообщила она Транквиллити.

— Надеюсь, ты не просишь моего благословения?

— Нет. Но твое мнение мне пригодилось бы.

— Хорошо. Мне кажется, что сил на это задание у него достанет; сил у него в избытке. Наилучший ли он кандидат, для меня до сих пор остается под вопросом. Он, без сомнения, взрослеет, и сознательно предавать тебя он не станет. Но его импульсивность говорит против него.

— Да. Но эту его черту я ценю выше всех прочих.

— Знаю. И даже готов согласиться с этим, когда речь заходит о твоем первенце и моем будущем. Но имеешь ли ты право рисковать, когда речь заходит об Алхимике?

— Может быть, и нет. Хотя есть способ обойти это препятствие. И я не могу сидеть сложа руки.

— Джошуа?

— Да? Извини, не хотел впадать при тебе в депрессию.

— Ничего. У меня тоже есть проблема.

— Ты знаешь, я помогу тебе чем сумею.

— Это хорошо, потому что я тебя и так собиралась просить о помощи. Я не уверена, могу ли доверить это дело кому-то другому. Не знаю даже, могу ли довериться тебе.

— Звучит… интересно.

Иона вздохнула, набираясь решимости, и проговорила:

— Ты помнишь, примерно год назад с тобой связалась некая Алкад Мзу по поводу чартерного рейса?

Джошуа торопливо провел поиск по клеткам памяти своей нейросети.

— Было такое. Она заявила, что хочет побывать в системе Гариссы. Что-то вроде мемориального пролета. Идея была нелепая, и второго звонка от нее я не дождался.

— И слава богу! С этим вопросом она обращалась к шести десяткам капитанов.

— Шестидесяти?!

— Да. Мы с Транквиллити считаем, что это была попытка запутать агентов разведок, державших ее под наблюдением.

— А…

Инстинкт заставил его захлопнуть рот. Эти слова означали беду, близкую и страшную. Джошуа испытал мгновенное острое сожаление и одновременно радость, что они с Ионой не прыгнули сразу в постель, как в старые времена (год назад — жуткая древность, ха!). Для него такое поведение было странным, но в своих чувствах Джошуа до сих пор не мог разобраться… и Иону его сугубо дружеское отношение тоже выбило из колеи.

Так легко было бы переспать с ней, но Джошуа уже не мог заставить себя заниматься пустым сексом с близким человеком. Это было все равно что предательство. «Не могу так поступить с ней. Это для начала».