Магнус Чейз и боги Асгарда. Молот Тора - Рик Риордан

Я накрыл его одеялом. А потом очень долго сидел и смотрел на звезды, видневшиеся сквозь ветви дерева, и размышлял о раненых сердцах.

Интересно, чем сейчас занят Локи? Будь я на его месте, начал бы планировать самую жуткую месть, которую когда-либо знали Девять Миров. Может, именно потому бог мести Видар кажется столь спокойным и тихим? Он просто знает, какая малость нужна, чтобы запустить цепную реакцию смерти и насилия. Одно оскорбление. Одно воровство. Одни разрубленные путы. Семья Трима и Тринги уже в нескольких поколениях вынашивала обиду. Локи их облапошил, и не один раз, а два, а теперь они вовсе мертвы.

Я не помню, в какой момент заснул. Когда же проснулся на следующее утро, Блитц и Хэрт уже исчезли. На месте, где спал Хэрт, цвела клумба с маргаритками. Видимо, так он решил мне сказать: «До свидания. Спасибо. Скоро увидимся». Но я все равно ощущал себя крайне уныло.

Я принял душ и оделся. После событий последних дней чистка зубов ощущалась до смешного нормальным действием. Я уже собирался на завтрак, когда заметил подсунутую под дверь бумажку, на которой элегантным почерком Самиры было написано:

«Есть идеи. Мыслящая Чашка. Буду там все утро».

Я вышел в коридор. Мне понравилась идея на какое-то время выбраться из Вальгаллы. Хотелось поговорить с Сэм и выпить хорошего смертного кофе. Посидеть на солнышке, жуя булочку с маком. И притвориться, будто я не эйнхерий, которому нужно поймать беглого бога.

Я глянул на противоположную сторону коридора.

Весьма опасное предприятие, но в первую очередь нужно проведать Алекс Фьерро.

Алекс открыла дверь.

– Проваливай! – получил я радостное приветствие.

Лицо и руки ее усеяли брызги мокрой глины. Я заглянул в номер и увидал на гончарном круге ее новый проект.

Я вошел внутрь. По какой-то причине Алекс мне это позволила сделать.

– Чувак…

Вся разбитая глиняная посуда была убрана, а полки заполнены новыми сохнущими горшками и чашками. Они еще не были покрыты глазурью. На гончарном круге высилась огромная глиняная ваза. Этакий кубок примерно в три фута высотой.

– Для Сив? – ухмыльнулся я.

Алекс пожала плечами:

– Ну да, если нормально получится.

– Это ироничный подарок или серьезный?

– А ты хочешь, чтобы я обязательно определилась? Не знаю. Мне показалось, так будет правильно. Сперва я ее возненавидела. Она мне напомнила мою мачеху – такую суетливую и напряженную. Но, может, нужно было быть к ней поснисходительнее.

На кровати лежало бело-золотое свадебное платье, все еще с пятнами крови и грязью вперемежку с кислотными разводами на подоле. Тем не менее Алекс его аккуратно разложила, как нечто стоящее.

– Слушай, Магнус, зачем ты пришел?

– Да-а… – Мне было трудно сконцентрироваться. Я уставился на ряды горшков, все, как один, идеальной формы. – Ты что, за ночь все это сделала?

Я поднял один из них.

Алекс отняла его у меня.

– Магнус, не надо тебе их касаться. Но за вопрос спасибо. Да, большинство я сделала прошлой ночью, потому что не могла спать, а лепка меня успокаивает. Ты собираешься объяснить, зачем явился, а потом избавить меня от своего присутствия?

– Я скоро встречаюсь в Бостоне с Сэм и подумал…

– Что я хотела бы присоединиться к вам? Нет, спасибо. Когда Сэм захочется поговорить, она знает, где меня найти.

Алекс прошла к гончарному кругу и, вооружившись скребком, принялась разглаживать стороны кубка.

– Ты на нее злишься?

Алекс продолжала скрести.

– Это весьма впечатляющий кубок, – сказал я. – Как тебе удалось придать форму такому большому куску глины, чтобы он не развалился? Я в пятом классе, на занятиях по искусству, пытался пользоваться гончарным кругом, но у меня вышла какая-то кривулина.

– Может, это был автопортрет?

– Ха-ха. Я просто имею в виду, что мне тоже хотелось делать что-нибудь стоящее.

Немедленного ответа не последовало. Видимо, ей не пришло в голову ничего остроумного.

Наконец Алекс кинула на меня усталый взгляд.

– Ты лечишь людей, Магнус. Твой отец бог, который действительно помогает. Ты весь такой солнечный, теплый, дружелюбный. Это для тебя недостаточно круто?

– Меня никогда еще солнечным не называли.

– Ой, да ладно. Ты притворяешься грубым и саркастичным, а на самом деле белый и пушистый. А на вопрос твой отвечу: да, я злюсь на Сэм, и если она не захочет меняться, сомневаюсь, что смогу ее научить.

– Сопротивляться Локи?

Алекс, схватив кусок глины, сжала его в руках.

– Секрет в том, что изменения ей должны стать комфортны. Ей нужно превратить силу Локи в свою собственную.

– Как ты превратила тату с его знаком?

Алекс кивнула.

– Глина способна множество раз менять форму. Но если она уже высохла, с ней ничего не сделаешь. До того, как это случится, нужно быть уверенным, что принял форму, в которой хочешь остаться навсегда.

– Хочешь сказать, что Сэм измениться не сможет?

– Сможет, если захочет. Но вот если не захочет, уверена: в следующий раз, когда нам придется столкнуться с ним, мы все умрем.

Я судорожно вздохнул.

– Хорошо ты меня взбодрила. Ладно, увидимся за ужином.

Когда я уже был возле двери, Алекс спросила:

– А как ты понял?

Я обернулся.

– Что именно?

– Когда ты вошел, то сказал: «чувак». Как догадался, что я тогда была мужского пола?

Я задумался: «Просто так сдуру ляпнул?» Но нет. В то мгновение она и впрямь была мужского пола. Совершенно четко ощутил это. А теперь вот снова стала женского. И как мне это становится ясно, не знаю.

– У меня, видимо, просто крайне восприимчивая натура, – ответил я ей с улыбкой.

Она фыркнула.

– Если вот только так.

– Но ведь теперь ты действительно снова девушка, – смущенно пробормотал я.

– Д-да, – признала она.

– Что и требовалось доказать.

– Требуется доказать, что тебе пора валить восвояси, – буркнула она мне.

– А призовой кубок за проницательность мне разве не полагается? Сделаешь для меня такой?

Она запулила в меня куском глины, но, к счастью, я успел уже закрыть дверь, в которую он и врезался.

Судя по количеству пустых чашек, Сэм уже пила третий эспрессо.