Виктор Вейран - Ольга Александровна Валентеева

проклята на том свете? Почему?

Я вцепился в его плечи и встряхнул. Мальчик даже не сопротивлялся и больше не пытался оправдаться. Только смотрел на меня безумными глазами, будто не понимал, что происходит и где вообще находится, а мне было все равно. Я видел перед собой Лиану Варне, слышал её голос.

«Ты нам мешаешь, Виктор. Всюду суешь свой породистый нос, как пес. Нам это не по нраву. Поэтому поделись немного силой, милый, и умри спокойно. А если выживешь, я буду помнить о тебе. И если повезет, не только помнить».

О да, не только помнить! А и каждый раз смотреть в глаза своей измене. Навсегда получить её живое свидетельство. Его не уберешь, не сотрешь. Вот оно, прямо передо мной. И что мне делать? Что мне делать, бездна всех побери?

Я разжал пальцы, выпуская мальчика. Тот сделал шаг назад, еще шаг. Зашарил перед собой рукой, стараясь найти опору, и вцепился в створку ворот, сжимая пальцы так, что побелели костяшки. А внутри меня бушевала тьма, и она требовала расплаты. Я не смог стребовать её с Тейнера, не смог с Лианы. Перед глазами стремительно темнело.

– Виктор! – расслышал испуганный голос Анжелы. – Вик, иди сюда немедленно.

– Пошел вон, – шептал я мальчишке. – И никогда не попадайся мне на глаза, слышишь? Никогда.

– Вик. – Анжела подбежала ко мне, перехватила, оттаскивая назад. – Виктор, пожалуйста, идем домой. Он уже уходит, слышишь?

А сама обернулась к мальчишке и зашептала:

– Уходи. Пожалуйста, сейчас – уходи.

И он послушался, выпустил створку и сделал еще два шага назад, снова сливаясь с мраком ночи. А Анжела тащила меня к двери дома. Я уже ничего не понимал. Звон в голове вернулся, звенел все сильнее. Бил, как колокол. Как переступил порог – не помню, но ноги уже не держали. Я сполз по стене на пол, обхватил голову руками и замер. Весь мир стал алым, а колокол звонил, звонил, звонил…

– Вик, не пугай меня, родной, – взмолилась Анжи. Я едва чувствовал, как она гладит меня по голове, по плечам. Чувствовал влагу, капающую на лицо. Она плакала.

– Не надо, – прошептал ей. – Не плачь. Пройдет.

Попытался подняться – не вышло. Анжи, кажется, кого-то позвала. Скорее всего, Жерара, потому что он провожал Эда в дом и наверняка все еще был поблизости. Они вдвоем поставили меня на ноги и повели к комнате. Холод простыни чувствовался даже сквозь бинты. В виски кто-то вбивал гвозди. Давно у меня не было настолько сильных приступов. Этот напоминал те, самые первые после приворота, когда выворачивало наизнанку от боли и хотелось умереть.

– Все будет хорошо, миленький. – Анжи продолжала гладить меня по голове. – Все будет хорошо. Сейчас я призову магию, и постарайся уснуть, хорошо?

– Нет. Не хочу. Я…

И снова стало хуже, снова алые точки заплясали перед глазами, а свет уступил место тьме.

– Тшш. – Жена крепко обняла меня, прижимая к себе. – Все хорошо. Все в порядке, родной. Успокаивайся. Тише, тише.

Действительно, стало чуть легче. Прохладная ладонь Анжи опустилась на лоб, и она зашептала заклинания. Я все еще барахтался, стараясь не уснуть, но магия жены брала свое, погружая в сон. И уже на грани бодрствования и сна – а может, и во сне – над кроватью склонилась фигура в сером балахоне.

– Ай-яй-яй, – зацокала она. – Какой глупый мальчик. Зачем напугал жену? А гордый какой. Пришел бы ко мне, я помогла бы тебе прибрать темного магистра. Но нет, Вейраны со всем справляются сами. Так справляйся, Виктор. А я уже присмотрела себе плату.

– За что? – спросил у неё. – Плату за что?

– За твою жизнь, глупышка. Рано или поздно она снова окажется на волоске, и я приду. Но не просто так.

– Убирайся!

Фигура тихо рассмеялась и растаяла, а я провалился в тяжелый сон без сновидений.

Глава 56

Андре не понимал, что происходит. Было такое чувство, будто его взяли за волосы и погрузили под воду: ни вдоха, ни выдоха. Отец виделся ему размытым пятном. Еще одно такое же пятно – мадам Вейран, которая просила его уйти. Андре и ушел бы, если бы держали ноги, но это был последний рывок, последнее усилие, которое выпило остатки сил. Последняя надежда. Вот и её не осталось. Только пустота. Зачем куда-то идти? Можно просто опуститься на снег и умереть. Андре и сел, привалившись спиной к витому ограждению особняка. Холодно? Может быть. Он уже не чувствовал.

– Эй, мальчик. – Чужой, незнакомый голос. – Ты что? Поднимайся, замерзнешь.

Андре перевел взгляд на человека, но тоже видел только смутные очертания.

– Ты что, умереть тут решил?

– Да.

Воздуха не хватало. Не хотелось снова делать вдох.

– Эй, прекращай! – На щеки обрушились хлесткие пощечины. – Ты меня слышишь? Дыши, мальчик. Давай дыши, глубже.

Андре закашлялся. Кажется, он на самом деле перестал дышать. А незнакомец уже поднимал его на ноги. Схватил за шкирку, несколько раз встряхнул.

– Давай-ка я отведу тебя домой. Куда тебя проводить?

– Некуда. Мне больше некуда идти.

Андре попытался снова сползти на землю, но мужчина не дал. Вместо этого выругался и потащил за собой. Андре не спрашивал куда. Было все равно. Даже если окажется, что это очередной магистр Тейнер – какая разница? Пусть уже все закончится. Не надо было выбираться из той паутины. Он бы уже был с бабушкой.

– Еще сознание мне потеряй. – Еще один тычок. – Я тебя на горбу не дотащу, так и знай. Давай переставляй ноги. Или хочешь порадовать Виктора и умереть у него под забором, как собака? Так он даже не обрадуется.

И Андре шел, потому что не хотел умирать под забором. Под этим забором, а под любым другим можно. А его мучитель не сдавался.

– Дыши глубже и не забывай шагать, – говорил он. – Что за глупости? У жизни есть один закон: она ни к кому не бывает добра. Поэтому держись. Цепляйся руками, ногами, зубами, но держись. И однажды победа будет за тобой.

– Мне не нужна победа. – Губы едва шевелились. – Мне уже ничего не нужно.

– Не говори чепухи. Ничего не нужно только мертвым, а от чужих слов еще никто не умирал. Будешь первым?

– Не буду.

– Вот и умница. Шагай давай. Еще немного, минут десять, и будем на месте. Ну же!

Здание выросло перед ними, будто из ниоткуда. Только что ничего не было – и вот они, ворота. Дорожка, дверь, ступеньки. Еще одна дверь – и комната. Андре запомнил только кровать, застеленную черным одеялом,