Тени прошлого - Джулиан Феллоуз

– А как ты убедилась? Что это не Джордж?

Кандида задумалась:

– Услышала, что его жене не удается забеременеть. Та пухленькая девочка, у которой отец выпускал автомобили. У нее от первого мужа было двое детей, поэтому дело было не в ней. – Она кивнула, удовлетворенная своими выводами. – Так или иначе, рождение Арчи вернуло меня на путь истинный. Дорога была ухабистая, хотя и прямая, и совсем узкая. Но она привела меня к Гарри.

– Счастливая развязка?

– Как мило! – улыбнулась она. – Слышать, что Гарри называют моей счастливой развязкой. Сегодня все, кто произносит его имя, заливаются слезами. Но не правы они, а прав ты. Он был моей счастливой развязкой. А теперь… – Кандида встала и потянулась, – мне точно пора в кровать, а то я сейчас умру.

Я крепко спал и видел сон, в котором действовали Нил Киннок, Джоан Кроуфорд и одна женщина, работавшая у моей матери уборщицей. Ее звали миссис Пойнтер. Мы все пытались устроить пикник на Бичи-Хед, но шерстяной плед все время улетал, и все проливалось, а мы почему-то никак не могли его закрепить. Пока не решили лечь на него и таким образом удержать. И как у нас получилось и что мы делали с едой? Но это было не важно, потому что Джоан вжалась мне в спину, обвила меня рукой за талию, опускаясь ниже, и… сон закончился. Но я не проснулся, потому что хотя еще не рассвело и я уже был не на пикнике, но по-прежнему чувствовал, как тело Джоан прижимается к моему телу, а ее нежная рука обнимает мой напрягшийся член, а потом чей-то голос очень тихо произнес: «Ты спишь?», и он вовсе не был похож на голос Джоан. Ничуть. Он даже был без американского акцента. Я задумался об этом, потому что голос был знакомый, и я чувствовал, что должен его знать, но не узнавал, пока он не произнес мое имя, и вдруг я понял, вне всякого сомнения… это была Серена! Это был голос Серены Белтон, она была здесь, рядом со мной, и ее рука лежала на моем члене. А я все равно не мог поверить, что не сплю, ибо это была мечта всей моей жизни. Не сон ли это во сне, подумал я, когда кажется, что проснулся, а на самом деле нет. И я мог так размышлять еще долго, если бы ее губы не коснулись моей шеи. Я повернулся, и это была она!

Во плоти. В моих объятиях. В моей постели.

– Это явь? – прошептал я, страшась, что, если заговорю слишком громко, мираж задрожит и рассеется.

Только начинало светать, и мягкий тусклый свет потихоньку проползал через складки занавесок, освещая комнату ровно настолько, чтобы я мог различить Серену, ее сияние, ее божественную голову на подушке рядом с моей.

– Если хочешь, чтобы это было явью, то это явь.

– Ты завела привычку по ночам залезать в комнаты к мужчинам? – улыбнулся я.

– Только когда они в меня влюблены, – ответила она.

– Но почему? – Я все никак не мог принять этот дар небес. – Я же знаю, что ты меня не любишь. Мы только вчера долго об этом говорили. – Больше всего на свете я не хотел ее отпугнуть, но мне нужно было понять.

– Я влюбилась в твою любовь, – сказала Серена. – Не стану лгать, что разделяю ее, и даже когда мы были молоды, меня она разве что забавляла. Но годы шли, и случались разные беды, а я всегда знала, что в мире есть по крайней мере один человек, который меня любит. И это был ты. Твое появление мне об этом напомнило.

– Для этого ты меня сюда позвала?

– Ты помогаешь мне чувствовать себя в безопасности. Когда мы встретились в Йоркшире, я была рада тебя видеть именно поэтому. В твоей любви мне спокойно и надежно. Жаль, что мы так ненадолго увиделись. Не знаю, почему мы исчезли из жизни друг друга.

– Я считал, это из-за слов Дэмиана.

Она покачала головой:

– Я знала, что все это ерунда. Еще тогда знала, а со временем лишь укрепилась в своей уверенности. Он страдал, только и всего.

– К концу того обеда я тоже страдал. – Никогда не мог себе представить, что настанет день, когда я буду в состоянии находить в этом повод для юмора.

Серена погладила меня по волосам.

– Надо было тебе остаться. Вам обоим надо было остаться, и мы вместе потом посмеялись бы.

– Я не мог.

Она не спорила, и мы ушли от горьких воспоминаний и вернулись к восхитительному настоящему. Внезапно осознание того, что теперь я волен дотронуться до нее, пронзило меня, как ребенка, который наконец разрешил себе поверить, что сегодня и правда утро Рождества. Я очертил пальцем края ее губ.

Она нежно поцеловала мою руку:

– Ты можешь этого не знать, но ты прошел со мной самые темные времена и должен быть за это вознагражден. – С этими словами Серена придвинулась ко мне, коснулась моих губ своими, и мы, вот уж воистину, стали заниматься любовью.

Сколько раз в моей жизни эти слова не были точным описанием действа, которое ими называлось, но в этом случае они были истинны, как Писание. То, чем мы занимались в постели в то благословенное утро, была любовь. Чистая любовь. Страсть нисколько не уменьшало то, что женщина в моих руках была матроной пятидесяти с лишним лет, а не стройной девушкой, которую я жаждал много лет назад. Это наконец была Серена. Я держал ее в объятиях и пусть только сейчас, единственный раз, принадлежал ей. Я пришел в результате к моей выстраданной цели. И хотя был так раскален ее присутствием, что боялся взорваться, если только прикоснусь еще раз, но, когда вошел в нее, ощущение, наполнившее меня жарким светом, как горячая лава, было не просто сексуальным возбуждением, а абсолютным счастьем. Я редко бываю сентиментальным, но в то мгновение, когда я оказался внутри Серены, почувствовал, как меня охватывает ее тело, в первый и, скорее всего, в последний раз в моей жизни, после сорока лет ожидания. Это был счастливейший момент, который мне довелось пережить, высшая точка моего существования, и вряд ли до тех пор, когда меня позовет могила, мне суждено испытать нечто подобное.

Лавры умелого любовника никогда меня не прельщали. Полагаю, что я не лучше и не хуже большинства мужчин, но если я когда и показал все, на что способен, то это было в тот день. Мне бы стоило стыдиться, но мне не было стыдно. Ее мужу досталась в подарок вся ее взрослая жизнь целиком, и он так и не понял ценности этого подарка. Но я эту ценность знал и чувствовал, что заслужил свой час и не навлеку на себя гнев множества богов. С радостью и облегчением могу сказать, что мое усталое, жирное, дряблое тело было на высоте, когда ему выпал шанс оказаться в раю. Никогда больше я не был так самозабвенно погружен в происходящее, забыв обо всем остальном на свете. В это время у меня не было ни будущего, ни прошлого, только Серена. Мы трижды сливались в экстазе, и потом она тихонько исчезла, а я лежал и смотрел вверх, на собранный складками шелковый балдахин над головой, и знал: я теперь другой человек, не тот, что ложился спать. Я занимался любовью с женщиной, в которую глубоко и беззаветно влюблен. Женщина, которой принадлежало мое сердце, открыла свое тело всему мне. Не уготовано для нас большей радости. Не на этой земле. Вспоминая слова Кандиды, после одного этого эпизода, одного этого часа за многие годы жизни, после того, как я познал подлинное, ничем не ограниченное блаженство, я больше никогда не буду грустен. Я думал так в тот момент, думаю так и сейчас и преисполняюсь благодарности. Если к этому привело меня расследование Дэмиана, я получил вознаграждение сполна, и намного больше, чем заслуживает любой смертный.