Красные карлики - Александр Белаш

– Уууу!!!

– Целуй богов, краснобрюхая! целуй, что будет без подвоха! Листья – без веток, лока – не разбавленная, музыка – наша, настоящая.

Цанцукэ извлекла из-за пояса резную статуэтку и почтительно облизала её.

– Половину вперёд. И ты, потная тряпка, целуй тоже.

Это было унизительно. Чтобы биндэйю, вдобавок десантник, клялся целованием на божке лайгито… но животы так подвело, что пришлось идти к врагам на поклон и соглашаться с их условиями.

– И я внесу, – порылся Форт в кармане, где лежали деньги. – Держи сотню от меня.

– Нет! – вдруг возопила лайгитская женщина – Не сметь!!

– То есть как это?.. – Форт задержал руку с купюрой.

Выглянул и Кайчеке, у которого голова тоже была обтянута лентами, усеянными россыпью полосок и кружков, похожих на каменные.

– Ты не платишь, – кратко молвил он. – С родичей мы платы не берём. Сколько тебе надо зелени, свояк?

Их обмен репликами стал центром внимания примолкшей своры пропотевших, злых и усталых биндэйю. На Форта смотрели кто хмуро и презрительно, кто уважительно, но все – с невольным изумлением. Ничего себе эйджи! Он – родня хэйранцев?.. неслыханное дело!

– Центнер. – Не постигая вполне суть сцены, Форт решил не мелочиться, а хапнуть крупно.

«Мёртвый, а прожорливый!» – подивился Кайчеке, но кивнул; этот знак согласия он выучил и применял правильно.

– Будет центнер. Через ваш час.

– Чума и лихорадка! как вы с ними породнились? – увивался Джифаренге возле хозяина. – Когда успели? я валяюсь! Капитан, вы меня убили!

– Ничего особенного, – уворачивался Форт, поскольку сам не мог ответить толком, но кое о чём начал догадываться… – После Полнолуния они ко мне подобрели, только и всего.

– О, не скажите! Не всем выпадает иметь с лайго свойские отношения! Ооочень редко наёмники в Джифаре с ними корешились, и если так случалось, то это был выигрыш. На Унте, в Джифаре скажете: «Я свояк Цанцукэ», или другой важной бабы – ни в чём отказа не будет. Если взяться с умом, их на любое дело запрячь можно. А если соврать. «Я свояк», и лжа всплывёт – за обман прирежут, не задумываясь…

Что-то мне это не нравится, – глухо заговорил он, поразмыслив молча. – Неспроста они здесь появились.

– Охотятся, наверное.

– Может оно и так, но… Эта мадам Мёртвая Голова без детей путешествует; вот что меня заботит. На работу по найму жабы всем семейством отправляются, чтоб денег побольше получить, а эти – нет. Боевые мужья, рабочие мужья – при ней, а дети где? Она жаба рожавшая – после жрицы заяву в полицию подписывала, всем известно; значит, не бездетная! И не простая, а царских кровей жаба, у такой обязательно есть дочка-царевна. Должна ездить с матерью, учиться мужиками править – а её нету! Припрятана! спросите, почему? я скажу – мать не хочет её риску подвергать, чтобы, если сама погибнет, меньшая сразу наследовала титул, обойму мужей и богатство. Выходит, что у них какое-то опасное задание. И эти сенсорные маски… – лицо Джифаренге задумчиво перекосилось.

– Да, я спросить хотел – что за национальные украшения у них на головах?

– Это, капитан, не украшения, а устрашения. Они их с наших сенсоров для инвалидов под себя скопировали. Наружные нервные контакты, съём команд с мозга.

– Связь с компьютером?

– И друг с другом! с чем угодно, с пушкой, с бластером, с навигацией… Обмен мыслями. В масках жабы мыслят вместе через сервер, как одно целое. Полная координация в бою. Вы думаете, мы их зря боялись?

В ожидании еды, богатой витаминами, свободные от несения вахты мученики Буш-2 разлеглись в тени трёхфюзеляжного флаера и предались сладким грёзам. Они авторитетно рассуждали о локе и неспешно спорили о том, что такое капает из флаера – желтоватое, прозрачное и пахнет керосином. Лежбище измождённых стенало, покряхтывало, чесалось и пыталось прогнозировать погоду – до или после возвращения хэйранцев грянет дождь? Танцы в потоках проливня никого не прельщали. С другой стороны, дождик – неплохой шанс прополоскать одежду и помыться. Гилей выше агрегата; если вдарит молния, то самое большее в трубу.

Небесный простор наверху и нега – та особая нега, что приходит на седьмом часу непрерывного рытья траншей – располагали к бездумным и мирным забавам. Скажем, незаметно принести миксомицета, завернув в рубашку, и подпустить кому-нибудь под голову. Крик, веселье, жизнерадостные комментарии! Можно поклянчить выпивку у зверобоев, прибывших на трёхфюзеляжнике, и выслушать их деликатные ответы.

– Выметайтесь, живо! Развалились, как у себя дома!.. Кто-нибудь, протяните мне шланг, я их смою.

– Ааа, водичка даром! Гууу, холодненькая! Поливай, бородатый!

– Э, гляньте! У них есть чисто чёрный! вылитый рэсю! Тарутак, смотри – твоя родня!

Поварёнок фыркнул и отплюнулся. Обритый чернокожий силач с нарисованной на респираторе клыкастой пастью спрыгнул, подбоченился, глядя на незваных инородцев, копошащихся в тенёчке. Насчёт бинджи ещё как сказать, а вот против рэсю он годился.

– И откуда вы, такая рвань, сбежали? – начал он ритуал знакомства с того, кем видит своих собеседников. – Не иначе, со штрафного завода. Наниматься хотите? А с чего вы взяли, что я вас приму? Мне слабаки не нужны.

– Силища у нас огромная, – охотно отвечали лежащие. – Давай бороться, дядя Чёрный. Кто тебя сломает, тому карточку оформишь. Будем у тебя охотиться! Вон тот, ногу задрал – Джифаренге, пасть дракону разрывает…

– А через губу он переплюнет?

– Я по пустякам не напрягаюсь! – зычно гаркнул Джифаренге, перебирая остаток денег и смекая, на что их хватит. – Налей мне маленько, тогда встану.

Чёрный, сев на опорную лыжу, принялся изобретательно срамить биндэйю, а те сообща пытались опровергнуть его доводы и перечисляли недостатки эйджи. Так, в солнечном пылу и покое, протекало время. Монтерен за два экю нанялся тянуть от флаера заправочные рукава. Наконец в небе появилась «Орта» госпожи Цанцукэ, и ленивцы, распластавшиеся под флаером Чёрного, вскочили и запрыгали, вопя, словно «Орта» могла прошелестеть мимо:

– Сюда, сюда!

Вы видели биндские танцы? если нет, вы мало потеряли. И биндская музыка чудо как хороша, когда её не слышно. Но Чёрный решил запечатлеть отдых биндэйю на память и вооружился камерой. Он рассчитывал разбогатеть и вернуться на Альту, чтобы на склоне лет крутить внукам фильм «Вот как выглядят и ведут себя бинджи». – «А что это за трах-барабах, дедушка?» – «А это, внученька, их музыка…»

– Я не ожидал встретить тебя здесь, свояк, – признался Кайчеке. – Свояченица умолчала, что отправила тебя в отхожий промысел.

«Всё страньше и страньше, – задумался Форт. – Они всерьёз считают, что мадемуазель Ле Бург имеет на меня какие-то права… И всё из-за того, что мы вместе провели ночь под одной крышей? Дремучие у них понятия. У нас это даже поводом для знакомства не считается».