Импульс - Кэтрин Коултер

Маркус заметил, что Харли рухнул на землю. Все, медлить больше нельзя. Здесь они обречены. Он снова уравновесил ствол на правом плече и тщательно прицелился. Один-единственный шанс…

В это мгновение Маркус четко разглядел Доминика — тот пилотировал вертолет, с борта которого их поливали огнем. Затем — так же четко — он увидел Делорио, чуть ли не по пояс высунувшегося из кабины с автоматом в руках; пока Маркус прицеливался, тот успел уложить двоих. Понятно — отец и сын в одном вертолете, и Маркусу не пришлось раздумывать, какой из двух…

Он призвал на помощь силы небесные, заклиная удачу не оставить его в этот решающий миг, и… плавно нажал на спуск. В последнее мгновение он увидел ужас, исказивший юное лицо Делорио, и выпавший из его рук автомат. Ракета попала в цель, и вертолет мгновенно превратился в огненный шар. Это было потрясающее, совершенно фантастическое зрелище. Знакомое Маркусу по Вьетнаму, но как давно это было…

Второй вертолет резко взмыл вверх, развернулся в западном направлении и растаял над Карибским морем. На нем улетели Меркел и Линк.

Коко подняла голову и спокойно подвела итог:

— Вот и все, Чарльз. Все хорошо. Злодей мертв, Делорио тоже. Вы с Маргарет отомщены.

Рафаэлла обернулась и увидела отчима, который стоял поодаль и наблюдал, как пылающие обломки вертолета падают в воду, шипя и поднимая столбики кипящих брызг. Она поднялась с земли и бросилась к нему в объятия.

Чарльз не находил слов. Он крепко обнял падчерицу.

— Рафаэлла!

— Мы живы, — воскликнула она и чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, — и мама теперь наверняка скоро поправится. Я уверена… Это? Да не волнуйся, пустяк, царапина.

Маркус отыскал глазами Харли — тот был ранен в плечо, и один из его спутников оказывал ему первую помощь. Да, с Харли придется еще разбираться, как-то договариваться. Получается, что он, Маркус, все же сплоховал, не сумел сделать так, чтобы Джованни предстал перед судом, а ведь именно об этом они условились с Харли. Но черт возьми, разве он не разделался с мерзавцем, разве не отправил его прямиком на тот свет вместе с его полоумным отпрыском?

Он подумал о дядюшке Морти. Хорошо бы подкатиться к Харли, пока тот еще слаб и, надо полагать, благодарен Маркусу за то, что тот сумел вовремя прикончить Джованни и тем самым спас жизнь и ему самому, и его людям. Но все это чуть позже.

Маркус поглядел на Рафаэллу и улыбнулся. Она бросилась к нему на грудь. Харли и прочие — это, конечно, важно, но главное сейчас — это его будущая жена, и отныне у них обоих начинается совершенно иная жизнь.

Целуя ее, Маркус услышал голос Антона Роща. Наклонившись к Россу Харли, он не без зависти заметил:

— Ох уж эти ирландцы. Лучшие девчонки всегда достаются им.

Клиника «Сосновая гора»

Лонг-Айленд, Нью-Йорк

Апрель, 1990 год

Прошлой ночью мне приснилось, что он пришел ко мне. Он взял мою руку, наклонился близко к моему лицу и произнес:

— Здравствуй, Маргарет.

Это все, что он сказал мне за долгое время. Я не удивилась, увидев его, хотя полагала, что должна удивиться. Во сне все воспринимается так легко.

Я знала, что он разглядывает меня, и мне показалось очень странным то, что он просто смотрит на меня, не произнося ни слова. И тут я осознала, что он не видел меня двадцать шесть лет. Очень долгое время для женщины. Слишком долгое.

В моих глазах он не изменился, ведь я не теряла его из виду все это время, часто разглядывала его фотографии, и для меня годы почти не изменили его лица. Мне казалось, что время было снисходительно к нему.

И тут он начал говорить, голос его был низким и мягким, и он сказал мне, что встретил нашу дочь и что она очень красива.

Странно, но я не удивилась, каким образом он мог увидеться с Рафаэллой, своей дочерью. Но он встречался с ней; почему-то я точно знала, что это правда.

Он снова замолчал, но не отпустил мою руку. Мне хотелось заговорить с ним, возможно, сказать ему, как я сожалею обо всем происшедшем, но тут я осознала, что совершенно ни о чем не жалею. Нет, я ведь все так тщательно обдумывала бесконечно долгое время. Нет, я ни о чем не жалела. Мне так хотелось сказать ему что-нибудь, но мой сон был из тех, которые кажутся очень настоящими, но ты не можешь действовать, не можешь говорить. Я подумала, что бы я сказала ему, если бы могла произнести хоть слово. Внезапно я поняла, что чем больше я думаю о прошлом, тем явственней оно теряет свое значение, превращаясь в пустое место. Странно, но это было именно так.

И тут он проговорил сам, наклоняясь и целуя меня в губы:

— Я должен идти, Маргарет. Прямо сейчас. Твоя жизнь снова принадлежит тебе. Все наконец позади. Пришло время проснуться, Маргарет. И снова начать жить.

И тут он исчез так же внезапно, как и появился в моем сне. Я и вздохнуть не успела, так быстро все произошло. Снова наступила темнота, я дышала медленно и глубоко и не могла прийти в себя.

Но на этот раз я знала, что он ушел навсегда.

«Мосты»

Лонг-Айленд, Нью-Йорк

Апрель, 1990 год

Чарльз Ратледж поднял бокал с шампанским.

— За здоровье Маркуса и Рафаэллы О'Салливэн. Пусть жизнь ваша будет долгой и радостной.

— И когда же начнется эта радостная жизнь? — поинтересовалась Рафаэлла, ткнув мужа в бок.

Маркус одарил Рафаэллу взглядом, который не укрылся от ее сводного брата, Бенджи. Тот звонко рассмеялся, а затем шепнул что-то на ухо своей жене.

На мгновение Маркус зарылся лицом в волосы жены.

— Я так сильно люблю тебя, что иногда мне делается больно — где-то глубоко внутри. Я благодарю Бога за то, что он подарил мне тебя, Рафаэлла.

— А я благодарю его за тебя, Маркус Райан О'Салливэн. Маркус вспомнил церемонию их венчания в маленькой церкви в Мэйплвуде на Лонг-Айленде: священника просто распирало от гордости при виде церковных скамей, переполненных народом. Он светился от радости до тех пор, пока не увидел Оторву в шикарном шелковом малиновом костюме и с такой же малиновой прядью в обесцвеченных волосах. Но Коко, утонченная Коко, сгладила напряжение, положив свою белую руку на плечо священника. Тот просто растаял от этого прикосновения. Чарльз привез на свадьбу много народа с Порто-Бьянко, и теперь вся веселая компания желала счастья Маркусу и его новоиспеченной супруге.

Вопрос о том, кто будет новым владельцем курорта и, следовательно, всего острова, теперь должен был решить суд. Доминик Джованни был мертв, как и его единственный наследник Делорио. Однако у Делорио осталась жена. Паула скоро должна была стать очень состоятельной молодой женщиной. Состоятельной и умной, надеялся Маркус, и про себя пожелал ей удачи. Возможно, Паула унаследует и денежные капиталы Доминика. Маркус задался вопросом, оставит ли Паула курорт для себя и будет ли сама им управлять.