Сталин, Иван Грозный и другие - Борис Семенович Илизаров

Далее, обращаясь, тов. Жданов говорил, что нас интересуют те образы, фигуры и эпохи прошлого, которые отмечены прогрессивным поворотом истории. Прогрессивные исторические личности всегда имеют в своих качествах элементы переклички с тем, что нам нужно на сегодня. Тов. Жданов говорил, что Александр и Петр I, как такие люди, уже нашли свое отражение, но остается очень мощная фигура прошлого, которая пока не отражена по-настоящему с наших позиций в той исторической роли, которую она имела в свое время – это фигура царя Ивана Грозного.

Дело в том, что дворянские историки, потомки предателя князя Курбского начали традицию ложного изображения крупнейшего деятеля XVI в. Известно, что Грозный был одним из крупнейших собирателей сильного, мощного, единого национального государства. Известна его беспощадная борьба против предательства, против боярского феодализма, который был за раздробление русской земли и за распродажу по частям русской земли и Польше, и Ливонии, и Папе. Он противопоставил этому опричнину, которая традицией князя Михаила и прочими Романовыми искажена. Между тем опричнина имела опору в низах и была оплотом борьбы с крупным боярством, чтобы перейти на сильное, централизованное самодержавие.

Я не буду вдаваться в подробности этого дела, тут ясен смысл.

Тов. Жданов сказал, что смерть Ивана Грозного не дала возможности ему закончить тот план, который он ставил, и что если бы ему удалось закончить свою программу, то период почти 200-летней Смуты, которая была между царствованием Грозного и Петра Великого, не имел бы места и после царствования Грозного мы перешли бы на более высокую фазу государственного развития.

Правильно исторически разобрать этот образ и воплотить его в кинематографии – это одна из задач, которая чрезвычайно важна»[533].

В целом основные сталинские идеи пересмотра образа Ивана Грозного в советско-русской культуре начала ХХ в. изложены достаточно полно: Сталин – сильная государственная личность, нужны подстать ему сильные герои русской истории, частично о них уже есть фильмы (Александр Невский, Петр I), необходим фильм об Иване Грозном, которого оболгали первые Романовы и все дворянские историки. Опричнина прогрессивное явление, а Иван IV лучший правитель, думавший о единстве государства, и тому подобные детали. Эти тезисы мы уже встречали в работах Виппера, еще более «комплексно» они изложены в справках ЦК ВКП(б) за подписью Щербакова, по поводу пьес Ал. Н. Толстого «Орел и орлица», «Трудные годы». О том, что задачи, поставленные перед Эйзенштейном, также исходили непосредственно от Сталина, подтверждается и тем, что мастер цитировал слова Жданова о необходимости правильно показывать врагов народа: «мы забываем, что это полнокровные персонажи со страстями»; почти слово в слово об этом накануне говорил и Сталин в одной из своих речей. Да иначе и не могло быть – в советские годы каждый член Политбюро – это всего лишь ответственный порученец вождя, курирующий определённый участок партийно-государственной работы. Сначала за «проект «Иван Грозный» отвечал Жданов, затем Щербаков и чиновники из высших учреждений. Когда было надо, то собирали группу историков-экспертов, а когда снимали фильм, собирали экспертов-кинематографистов. Но ни в той, ни в другой группе не было эксперта-универсала, хорошо знавшего историческую науку и понимавшего суть киноискусства. Кроме одного – высшего арбитра на все случаи жизни Сталина.

* * *

После 11 января Эйзенштейн развил невероятно бурную деятельность. За несколько недель января – февраля 1941 г. он набросал первые варианты сценария фильма. Позже рассказал своему давнему приятелю драматургу Всеволоду Вишневскому: «Сидел над материалами, после прочтения одной из книг – в 10 дней сложилась концепция фильма»[534]. Писал сценарий, параллельно штудируя профессиональную историческую литературу и опубликованные исторические источники. Размещал в центральной печати статью за статьей, обосновывая новые трактовки образа царя и свои приемы разработки этой темы. Так, в статье «Фильм об Иване Грозном», опубликованной в газете «Известия» 30 апреля 1941 г. он писал: «Я тщательно изучаю летопись, исторические труды, народные песни и былины о Грозном. Предо мною стоит задача – в фильме воссоздать черты этого «поэта государственной идеи XVI в.», как называл его кто-то из историографов прошлого.

По правдивости содержания хочется идти за летописью, фиксируя в фильме исторические черты дел Ивана IV. По форме же хочется следовать былине и песне, которые воссоздают облик и характер живого Грозного, не гоняясь кропотливо за датой, за хронологической последовательностью. Былина и песня на широком дыхании, с большой эмоциональной силой творчески сводят воедино разные относящиеся к нему факты. Этим путем, я думаю, единственно возможно дать почувствовать через фильм величие дела Ивана Грозного». Эйзенштейн ничего не преувеличил и не приукрасил, он действительно очень серьезно подошел к задаче исторической реабилитации Ивана IV, хотя видно, насколько он доверчив по отношению к летописям и вообще к опубликованным историческим источникам. Особенно доверчив к предложенной «концепции».

В архиве Эйзенштейна лежит с десяток вариантов сценария; они стремительно обрастали все более яркими персонажами, все более сложными подробностями и новыми сценами. Создается впечатление, что Эйзенштейн давно готовился к этой теме, тогда как на самом деле он просто изголодался по большой, серьезной работе, в которой мог бы себя реализовать в полной мере. Мы помним, что над той же темой и концепцией, но со своих профессиональных позиций одновременно работали Виппер, Бахрушин, И. Смирнов, Веселовский, Ал. Толстой, писатель Костылев, драматург В. Соловьев. Сначала все они не знали о том, что работают над одной и той же задачей, в рамках одной и той же концепции. Но по мере того, как тема все более легализовалась и становилась объектом обсуждений в различных научных, литературных и кинокругах и в печати, между ними началось неявное соперничество. Когда же с началом войны они почти все оказались в Средней Азии, в Ташкенте и в Алма-Ате, то многие были вынуждены жить и работать бок о бок. Во всяком случае, Толстые и Випперы дружили домами, другие историки также жили компактно, поскольку работали в эвакуированном Институте истории и в Ташкентском государственном университете, куда частично был эвакуирован и МГУ. Толстой не раз читал первый вариант пьесы «Иван Грозный» перед творческой интеллигенцией, эвакуированной в города за Уралом, и перед историками, жившими в Ташкенте. Эйзенштейн получил приглашение Толстого использовать его пьесу в качестве сценария, а режиссер в свою очередь отправлял из Алма-Аты в Ташкент своего помощника Л.А. Инденбома, который пытался получить от живших там историков отзывы на сценарий кинофильма. В Ташкенте Костылев писал свой тягучий роман о Грозном, там же жил археограф Полосин, работавший над той же темой. Так что, несмотря на войну, на реализацию проекта «Иван Грозный» были брошены