Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

— Хорошо, тогда я преуспею.

— Так-то лучше.

Иисус повернулся к Фоме, жестом предложил ему сесть рядом со всеми, потом кивнул Иуде:

— Присоединяйся к нам. — Он огляделся по сторонам и сказал: — Вы те, кого я выбрал, дабы открыть мое сердце. Но есть много других, которые желают следовать за нами, но пока на почтительном расстоянии. Что ж, пусть так. Они пойдут за нами, будут слушать нас, а потом, если проникнутся, догонят нас и присоединятся к нам на нашем пути.

— Но… сами-то мы куда пойдем? — спросил Петр.

— Прежде всего, думаю, нам надо покинуть здешний край, перебраться в другое место. Давайте пойдем по городам Галилеи — в Хоразин и Вифсаиду. Ибо для этого я был послан.

Иуда подался вперед.

— Я польщен тем, что причислен тобой к избранным и допущенным в этот круг, но считаю своим долгом уведомить тебя, как обстоят дела во внешнем мире. А обстановка там… в людских царствах, — пояснил Иуда, — ухудшается. Пилат только что натравил свою солдатню на группу паломников из Галилеи, которые пришли в Иерусалим с миром. Они находились в храме, когда он приказал вырезать их. По какой причине, я не знаю.

Последовало долгое молчание.

— Мы должны помолиться о них. Наши бедные соотечественники!

— Некоторые были из Тивериады, некоторые — из Капернаума и из Магдалы, — добавил Иуда. — Я слышал об этом от своего отца.

Из Магдалы? Кто? Вдруг кто-нибудь из близких или знакомых? Мария похолодела. О! Только не это!

— Да, Пилат — жестокий властитель, — сказал Филипп.

— Все земные владыки в том или ином смысле жестоки, — указал Иисус. — Это то, что я стремлюсь изменить.

В этот момент из темноты появился еще один человек. Петр вскочил, чтобы посмотреть, кто это.

— Петр, ты не узнаешь меня?

Петр присмотрелся.

— Я… — Он запнулся, ища в памяти имя.

— Нафанаил! — подсказал пришедший. — Мы были вместе в Вифании! Иоанн Креститель! Помнишь? — Смуглый, нервный, худощавый мужчина шагнул вперед.

Иисус встал, чтобы приветствовать его, пожал ему руку и расцеловал его в обе щеки.

— Давно мы не виделись, Нафанаил.

— Но в конце концов я пришел, — отозвался тот. — Это длинная история.

Нафанаил! Итак, после долгих духовных поисков, он решил вернуться. Марию это порадовало.

— Главное, что ты присоединился к нам, — сказал Иисус. — А истории, я думаю, здесь у всех длинные. Полагаю, мы с интересом будем слушать их у костра, одну за другой, вечер за вечером. Но за твой приход мне следует возблагодарить Бога, ибо я уже почти отчаялся.

— Добро пожаловать, — обратился к Нафанаилу Фома, — меня зовут Фома, я пришел незадолго до тебя и, таким образом, был здесь последним. Но теперь последний — ты.

Фома принадлежал к строгим религиозным начетчикам и первым из их числа обратился к Иисусу. И хотя его вступление в ряды учеников было своего рода победой, Мария сомневалась в том, что решение принять этого человека являлось мудрым. А что если он засланный соглядатай фарисеев и фанатиков?

Может ли барс избавиться от своих пятен?

Тут же Мария устыдилась своей внезапной подозрительности и того, что она осмеливается заглядывать в чужую душу.

На следующее утро Иисус и его ученики отправились в путь, пролегавший по пыльным тропам, которые в этом краю служили дорогами.

— Не дойдем ли мы до самого Дана? — осведомился Петр так громко, что его услышали все.

— А ты хочешь этого? — спросил Иисус.

— Да! Да! Мне всегда нравилась поговорка «От Дана до Вирсавии». Ведь имеется в виду все славное царство Израиля, с самого севера до самого юга!

Иисус рассмеялся.

— Ну что ж, Петр, мы обязательно дойдем до Дана. Если не теперь, то когда-нибудь.

Марии тоже всегда нравилась эта поговорка: «От Дана до Вир-савии». При этих словах ее мысленному взору представали картины из времен царствования Соломона; роскошные колесницы с доблестными колесничими, марширующие могучие армии, караваны верблюдов, везущие с севера и востока богатые дары, чтобы сложить их к ногам премудрого царя, огромные флотилии кораблей с драгоценным грузом слоновой кости и благовоний, теснящиеся у причалов. Да, во время оно Израиль был великим, могущественным государством, которому завидовали соседи, а не нынешней ужавшейся в размерах территорией, разделенной между мелкими царьками и во всем подвластной Риму.

По мере того как путники поднимались все выше в горы, перед ними открывался великолепный вид на расстилавшееся внизу Галилейское море, и, когда усталость заставила их выбрать тенистое место и остановиться, чтобы передохнуть и поесть, с места привала был виден даже дальний, южный, берег.

Они достали и разделили припасы — вино, сыр и хлеб. Вино, изначально далеко не лучшее, от жары и тряски в бурдюках стало еще хуже, сыр начал сохнуть, а хлеб из муки грубого помола не имел вкуса, как и подобает пище бедняков.

«Отныне это наша пища, — подумала Мария. — Многим из нас будет нелегко к ней привыкнуть». Иаков и Иоанн, безусловно имели возможность пить лучшее вино из отцовских погребов, Иуда — на это указывает его образованность — тоже человек обеспеченный. Иоанна вообще привыкла к дворцовому столу. Петр и Андрей, уважаемые граждане Капернаума, никогда не бедствовали, да и Иисус, когда жил в Назарете, тоже.

Мария вгрызлась в кусочек засохшего сыра и вспомнила тот сыр, который всегда ела дома, — козий, подкопченный овечий, белый творог; все это они ели с петрушкой и луком, положив на большие ломти свежего хлеба. Когда сыра было вдоволь, она принимала это как должное. Но раз его больше нет, значит, нет. Нечего и думать об этом, сплошной соблазн и искушение.

Далеко внизу она видела Магдалу или то, что казалось ей Маг-далой. Во всяком случае, темневшую густую рощу, обозначавшую северную границу города. Весь день Мария беспокоилась о паломниках из Магдалы, которые, по словам Иуды, пострадали при нападении солдат Пилата. Кто они? И почему Пилат приказал напасть на них?

Конечно, это не Иоиль. Вряд ли бы его понесло в паломничество в Иерусалим. Тот Иоиль, которого она знала, не был склонен к подобным вещам. Другое дело, ее родные — Сильван, Илий и Натан…

Да, они могли пойти. Прошло много лет с тех пор, как Илий побывал в Иерусалиме, и он наверняка был бы рад повторить это благочестивое путешествие. О! Только бы они не пали жертвами солдат Пилата!

— У тебя встревоженный вид. — Мария перехватила внимательный взгляд Иуды.

— Нет, ничего.

— Я чувствую, тебя что-то беспокоит. Поделись со мной.

Помедлив, Мария призналась;

— Я беспокоилась о моих близких в Магдале. Надеюсь, что их не было среди галилеян, пострадавших из-за Пилата.