Ошибка президента - Фридрих Незнанский

Лидочка Меркулова обычным шагом вышла из подъезда, неторопливо пересекла двор и, лишь оказавшись на улице, позволила себе пойти чуть быстрее. И только миновав два квартала, она позволила себе броситься бегом. Она бы побежала с самого начала, но отец и дядя Саша Турецкий взяли с нее честное слово, что она будет идти не спеша – так, как будто никого не видела и никому ничего не передавала.

Военный совет пришлось устроить все там же – под роскошным кокошником Полины Осипенко. Сходились по одному. Турецкий с Дроздовым пришли последними.

Манько старался, как всегда, но никакого величия, никакого вдохновения на лицах, подобного изображенному на известной картине «Военный совет в Филях», не было и в помине. И дело даже не в том, что крестьянина на заднем плане заменял неуклюжий Пал Палыч – настроение царило пораженческое.

– Конечно, – говорила Романова, – я могу собрать много народу – из Высшей школы милиции, рядовой состав…

– Чтобы всех их положить… – ответил Дроздов, – это будет просто мясорубка. Какие, к черту, милиционеры против обученных боевиков. Вы что, шутите! Мои люди обошли вокруг – взять комплекс очень непростая задача. Вот если бы с вертолетами…

– И с танками… – добавила Романова.

– Нет, – покачал головой Меркулов, – ни вертолеты, ни танки, даже если бы они у нас были. Как только начнется штурм, Президента они прикончат.

Воцарилось тяжелое молчание. Все понимали, что так оно и будет.

– У меня, конечно, есть профессионально обученные люди, – задумчиво сказал Дроздов, – но сколько их? Десяток? Этого мало.

– А Президент в это время… – сказал Женя Точилин.

Турецкий в течение всего невеселого разговора молчал.

Ему казалось, что выход где-то есть, только он никак не мог сообразить, где именно. Мысль крутилась по закоулкам мозга, но, как только он пытался ухватить ее, ускользала.

– А если кого-то запустить туда, чтобы он охранял Президента? – думал вслух Грязнов.

– Шутишь? Кто туда проберется!

– Есть человек! – вдруг заорал Турецкий.

Он поспешно взахлеб стал рассказывать пораженным товарищам о своем знакомстве с наемником, с киллером-профессионалом, который может решительно ВСЕ.

– Ту машину помнишь, которую из реки вынули, так это же он! Один, практически голыми руками. У меня еще на кухне потом носки сушил.

– Так, – сказала Романова, – хорошие у тебя знакомства, Турецкий. А в Питере это не он наследил? Очень похожие дела там, как я слышала.

– Может быть, – спокойно ответил Саша, – он сам питерский, как я понял.

– Нет, Саша, это несерьезно, – старался урезонить Турецкого Меркулов.

– Очень серьезно, Константин Дмитриевич, в высшей степени серьезно. Этот человек, понимаете, может убить голыми руками, может…– Турецкий не находил аргументов,– в канализацию просочиться, по потолку ходить, в воздухе растворяться. Я видел его в действии.

– Это когда же? – поинтересовалась Романова.

– Он мне помог Саруханова отбить. Просто вдруг возник рано утром посреди двора и замочил обоих боевиков. Жаль, не появился на пять минут раньше, тогда бы Саруханов остался жив.

– Очень хорошо, – сказал Дроздов, на лице которого появилось странное, суровое выражение, – знаю я такую публику. Встречался. Да, возможно, он и просачивается в канализацию. Почти без преувеличения. Но ты особенно не шути с ним. Это страшные люди. Отчаявшиеся, озлобленные. Кстати, он наверняка запросит денег. Много денег

– Ну сколько? – спросил Точилин.

– Полмиллиона, – пожал плечами Дроздов, – долларов, разумеется, – добавил он, увидев изумление на лицах.

Точилин, услышав о такой сумме, только присвистнул.

Он понимал, что в случае чего наскребать эту сумму придется семье Президента. Не милиционеры же будут сбрасываться. А в бюджете одни дыры.

– Значит, опять за счет здравоохранения и прибавок к пенсиям… – мрачно процедил он. – Тут выколачиваем увеличение дотаций на больницы – опять все коту под хвост!

– Но им столько и платят. Работа у них трудная, – мрачно улыбнулся Дроздов. – В общем, Саша, я твою идею не поддерживаю. Понял?

– Хорошо, не поддерживаешь! – кипятился Турецкий. – Тогда я хочу выслушать другие предложения. Что ты, Дрозд, предлагаешь? Спецназ? Или собрать отряд из гаишников в отставке? Это Шура быстро организует.

– Спецназ мог бы и справиться… – проворчал Дроздов.

– А Президента, пока он справляется… Да что говорить! – От избытка чувств Турецкий встал.

– Ну хорошо, предположим, мы примем твой вариант, – мягко сказал Меркулов, стараясь загасить назревавшую ссору. – Ты знаешь, как с ним связаться, с твоим новым товарищем?

– Нет, – растерянно ответил Турецкий, – не знаю.

Телефон зазвонил в тот же день.

– Александр Борисович? – спросил голос в трубке. – Как супруга?

Турецкий не ожидал вопроса и ответил:

– Спасибо, хорошо…

– Ну тогда приветик, – сказала трубка. – Носки я тебе в почтовый ящик закину.

– Погоди!.. – завопил Турецкий, соображая с лихорадочной быстротой. – Не надо в почтовый ящик!.. У нас оттуда все время крадут, а мне их мама связала. Может, заскочишь? Посидим, как белые люди. Тем более я сейчас холостой… Правда, заходи, а?

Киллер молчал несколько секунд, показавшихся Саше вечностью.

-Ну, если холостой, – проворчал он затем. – Пожрать приготовь, через полчасика буду.

Раздались короткие гудки. Еще некоторое время Турецкий сжимал трубку в руке, чувствуя, как вспотела ладонь. Потом он опустил трубку на аппарат и побежал на кухню – готовить яичницу, хотя времени еще было полно. Он в самом деле верил, что киллер придет. Насколько Турецкий вообще понимал этого человека, наемный убийца не боялся абсолютно ничего. И жизнью своей хоть и дорожил, но тоже до известных пределов.

Гость явился через сорок минут. Шума лифта Турецкий не услышал: посетитель, по вполне объективной причине, предпочел лифтом не пользоваться.

– Мама, значит, связала? – негромко поинтересовался Алексей, входя и покачивая за нитку серые фабричные носки «с макаронами». Турецкий хотел что-то сказать, но киллер жестом остановил его и, беззвучно ступая, быстро обошел всю квартиру, держа на ладони маленькую пластмассовую коробочку. Зеленый глазок успокоительно помаргивал. Киллер сел за кухонный стол и положил коробочку перед собой:

– Ну, выкладывай, зачем звал. У меня время деньги.