Раскрыть ладони - Вероника Иванова

Непонимающе смотрю на безмятежное лицо хозяина Виноградного дома. Зачем было придумывать пусть и правдоподобную, но не имеющую никакого отношения к истине версию? Почему было прямо не заявить об убийстве? Зачем брать на душу лишнюю ложь? Он ведь боится отправляться за Порог отягощённым грехами. Или я опять чего-то не понимаю?

— Кажется, ты удивлён?

И весьма. Настолько сильно, что по моему лицу это можно прочитать яснее ясного:

— Да. Потому что причина смерти...

— Каждый из нас видит происходящее по-своему. И кто поручится, что увиденное им не было иллюзией, игрой воображения или просто дурным сном?

— Я никогда не грезил наяву.

— Но не можешь запретить грезить другим, — ухмыльнулся Амиели.

И не собираюсь! А ещё охотнее взял бы и ушёл восвояси, да только пути отступления перекрыты.

— Соболезную вашей потере.

— Хватит об этом! — Ладонь хозяина Виноградного дома шлёпнулась на моё плечо. — У тебя ведь праздник? Поздравляю!

Если он врёт, почему бы не соврать и мне? Почему бы не прикинуться скорбящим?

— С чем? С похоронами родного дядюшки? Что же радостного в проводах ближнего своего за Порог?

Амиели хмыкнул:

— Передо мной не нужно притворяться. Я знаю о тебе слишком много, чтобы поверить твоему сожалению о смерти господина Найли.

— И что же вы обо мне знаете?

— Твоё прошлое, в тех или иных подробностях, но оно, как и всё, что уже закончилось, не представляет для меня интереса. Я смотрю в будущее и вижу...

— Смотрите. На здоровье. Причём здесь я?

— Моё будущее уже предсказано и предопределено, парень. Два-три года, не больше, да и то при удачном стечении обстоятельств, а дальше... Дальше только Серые земли. Что толку смотреть на них? Я заглядываю в твоё будущее.

Занавеси тревожно качнулись, обжигая щёки сырым сквозняком. Моё будущее? Не слишком ли много берёшь на себя, старик? Я и сам теперь боюсь задумываться о чём-то дальше грядущего дня, потому что не вижу смысла. Больше не вижу. Что толку было в моих старых планах? Все они оказались разбиты судьбой. Какие-то разлетелись осколками от неожиданного удара, какие-то трескались медленно, но неуклонно, пока в один прекрасный день не превратились в кучку никчёмного праха. Всё, что казалось мне завидным и достойным для достижения, потеряло свою значимость.

Я хотел продолжить дело отца? Хотел сохранить честь родового имени? Не смог. То пятно, что оставило исключение из Регистра, уже ничем не отмыть. Да, можно добиться восстановления, но косые взгляды никуда не денутся. К тому же... Ни я не подхожу Регистру, ни Регистр — мне. Потому что моя магия не имеет ничего общего с магией всего Анклава.

Я хотел продолжить свой род? Да. Но теперь думаю об этом осторожнее. Унаследует ли мой ребёнок мой странный Дар или родится обычным магом, одним из многих? Если произойдёт второе, а оно возможнее всего прочего, что я буду делать? Обучать сам не смогу, потому что просто не знаю, каково это, видеть заклинания. Придётся отдавать наследника на сторону, под начало других учителей, которые могут всё испортить. Но если случится первое...

Он ведь будет таким же, как был я. Да, у меня может получиться сотворить то же самое, что удалось демону, но если не получится? Если могущество потребует, чтобы мой ребёнок прошёл через такие же муки, как я?..

Не-е-е-ет! Не позволю. Не соглашусь никогда.

И что выходит? Между мной и Амиели нет никакой разницы?!

— Будущее... Вы что-то там видите?

— Да. Вижу. Путь к вершинам.

— Мне никогда не нравились горы.

— А то, что над ними?

— Небеса?

— Своего рода, — кивнул хозяин Виноградного дома. — Туда хотели бы подняться многие, но дорогу могу указать только я, а я... Выберу лишь одного. Того, кого захочу.

— Это ваше право.

— И я им воспользуюсь, не сомневайся! Но сначала... Я знаю о тебе многое. А что ты знаешь обо мне?

Нелепый и опасный разговор, но избавиться от него можно только одним способом: довести до завершения.

— В вашем управлении находится всё имущество Анклава, расположенное за пределами Саэнны. Вы очень богатый человек.

— Богатый, но подневольный. Помнишь о договоре Крови? Жуткая штука, и не слабеет ни со временем, ни с поколениями. Жить и служить на благо Анклава... Ни шагу в сторону от проложенной тропы.

— Но вы говорили, что нашли обходной путь, разве нет?

— Нет, парень, вся прелесть состоит в том, что путь всё тот же, только он выводит на крохотную площадь, незаметную на первый взгляд. На перекрёсток. Знаешь, как получается перекрёсток?

Пожимаю плечами:

— Две дороги пересекают одна другую.

— Да! — Теперь обе ладони Амиели лежат на моих плечах и давят неожиданно тяжёлым грузом. — Две разных дороги! Я не перестану двигаться по своей, однако тот, кто пройдёт мимо меня, оставит следы в другой пыли.

— Я рад вашему воодушевлению, но какое отношение всё это...

Хозяин Виноградного дома понизил голос:

— Я могу передать наследство не только своему отпрыску или родственнику, но и просто тому, кого выберу. Человеку, не связанному с Анклавом рабскими узами.

— Разве это возможно? Разве маги не постараются...

— Они уже постарались. Тебя хотели убить, верно? Убить в стенах моего дома, почти в моём присутствии. И что случилось бы? Меня бы обвинили в пособничестве преступлению против Анклава, и вот тогда мои права прекратили бы существование, а сейчас они сильны, как никогда! Я могу отдать всё, чем владею, первому встречному бродяге... Это настоящая свобода, и она пьянит сильнее самого крепкого вина!

— Желаю удачи.

Делаю попытку освободиться от хватки Амиели, но узловатые пальцы сжимаются ещё твёрже.

— Да, я могу выбрать наследником любого. Могу даже бросить жребий, но... Я хочу отомстить сполна и наказать спесивых магов так, чтобы они на десятки поколений вперёд запомнили моё имя, имя рода, который когда-то обрекли на рабство.

— Как пожелаете...

Не нравится мне поворот беседы и огонёк сумасшедшинки в глазах старика, ой не нравится!

— И я нашёл орудие своей мести!

Если в ближайшие минуты он не закончит словоизвержение, мои плечи рискуют оказаться раздавленными. Надо же, сколько силы в старике... А с виду не скажешь.

— Мне нужен ты.

Простите, я ослышался? Речь же шла об орудии, не так ли?

— Только ты.

— Господин, вы хорошо себя чувствуете? День жаркий, и вам следовало бы прилечь в тенистой прохладе.