Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Это надо непременно сделать. Я постараюсь вам помочь. А пока прочтите мне до конца стихотворение о Сан-Франциско.

— Сами потом дочитаете. Лучше я вам расскажу об этом городе. Мы там были всего три дня. Но каких три дня!

Лицо Венерт изменило свое выражение. Наверно, таким оно бывает, когда бабушка рассказывает внукам сказку.

— Необыкновенное это впечатление, когда впервые в жизни подымаешься на судно. Но и не менее яркое ощущение, когда после долгого путешествия, сходишь на берег. Только что были океан и палуба, к качанию которой мы успели привыкнуть. А теперь снова земля, уже забытая. Я читала в книгах, что моряки ходят вразвалку. Но забавно было видеть это, наблюдая за подругами!

На причал подали много-много машин. В Сан-Франциско мы въезжали ранним утром. Этот чудесный город (нам сообщили, что он расположился на семи холмах) лежал перед нами, утопая в зелени. Красивые белые здания казались дворцами.

Гладкое шоссе было еще пустынным. По сторонам дороги мелькали небольшие коттеджи. Нам сказали, что мы направляемся к военным казармам, где нас и поселят.

Вдруг нашу дорогу перегородила мальчишечья орава. Каким-то непостижимым образом они узнали о нас. Наверно, из газет. «Йоми Мару» пришел ночью, а сейчас утро. Неужели эти американские дети, как и мы, провели бессонную ночь?

Славные мальчишки! Они везде одинаковы. В любом уголке земли. Наша колонна остановилась. Языки были разные. Но мы отлично понимали друг друга. Американские дети держали в руках апельсины и другие подарки. Мне досталась жевательная резинка со вкусом мяты.

Нашим провожатым стоило большого труда продолжить дорогу. В пути мы увидели много интересного. Например, как моют улицы. Несколько человек окружили какую-то незнакомую машину. Она качала воду. Другие люди держали в руках шланги и палки со щетками. И этими щетками мыли асфальт, как дома моют пол. И так не только в центре, но и везде. Чистота необыкновенная. Большая разница с тем, что мы видели во Владивостоке. Там царили война и анархия. А здесь — мир и порядок.

По сторонам дороги росли ярко-зеленые кусты. Почти в человеческий рост. Они были усыпаны шапками пышных цветов — красными, розовыми, палевыми, белыми… Мама научила меня любить и понимать цветы. Я присмотрелась к кустам. Невероятно, но это была наша старая-старая знакомая — домашняя герань. В благодатном климате она росла почти без всякого ухода, огромная и красивая. Я обратила также внимание на то, что фасады домов закрыты завесой плюща.

Колонию поместили в военном лагере. Но не в каменных домах, а в деревянных бараках. Быт детей продумали до мелочей. Койки, например, были завешены тюлевыми пологами от москитов. Каждому колонисту вручили ладанку с указанием его имени, фамилии и просьбой направить потерявшегося в адрес Красного Креста.

Особенно хорошо подготовились к встрече колонии дамы в полувоенной форме, представительницы Армии спасения. Каждому ребенку они вручили маленькое Евангелие в шелковом переплете, коробку шоколадных конфет и мороженое. Некоторые мальчики поочередно подходили к разным дамам и умудрились получить по нескольку подарков. Кроме того, детей ждали горы арбузов.

Лагерь назывался «Форт-Скотт». Находился он в пригороде Сан-Франциско и был окружен лесом. Впервые я смогла потрогать эвкалипт и даже прикоснулась к нему щекой. Огромные, уходящие в небо стволы!

На следующий день к полудню нас отвезли в городской центр. Здесь, на площади перед ратушей, состоялась церемония встречи гостей из России. Колонию приветствовал мэр города Сан-Франциско мистер Рольф, представители Американского Красного Креста и какой-то важный генерал. Были также зачитаны приветственные телеграммы из разных штатов. Я запомнила три штата — Калифорнию, Неваду и Аризону. Потом нас пригласили в ратушу.

Еще на улице, пока мы ожидали своей очереди войти, к ратуше подошла американская учительница с группой детей. По виду — первоклашки. Шли они гуськом — так у нас водят в школу или в детский сад малышей. У кого-то из наших, знавших английский, учительница выяснила, что мы — русские дети из Петрограда. Тогда, пылая патриотизмом и, очевидно, желая доставить нам удовольствие, она что-то скомандовала и продирижировала. И малыши вместе с ней (кто в лес, кто по дрова) заорали: «Янки Дудл». Этот поющий класс вместе с учительницей удивительно напомнил мне сценку из любимого мною «Тома Сойера».

Громадный круглый зал ратуши был набит народом. Вероятно, всех сжигало любопытство лично взглянуть на юных большевиков. Оркестр заиграл национальный гимн Америки. Зал встал, и мы в том числе. А потом ничего лучшего не придумали, как заиграть «Боже, царя храни!». Мы снова поднялись. Поднялись машинально. И только тут до нашего сознания дошло, что ведь это царский гимн! Кто-то из старших колонистов крикнул: «Садись!» Что мы немедленно и сделали. Часть американцев (я думаю, это были русские эмигранты) последовали нашему примеру. Другие же посмотрели на нас неодобрительно. Но ведь мы прибыли из Петрограда — города, где совершилась революция. И не могли поступить иначе.

Затем в зал неожиданно вошли несколько стариков в старинных мундирах. Впереди — флаг и барабан. Они прошли через весь зал и удалились. Как нам объяснили, это были ветераны Гражданской войны между северными и южными штатами. Их процессия появлялась в особо торжественных случаях. Выходит, нам оказали большую честь.

Венерт увлеклась рассказом, и ее трудно было остановить. Да мне этого и не хотелось. Щеки ее порозовели, а глаза, обращенные ко мне, восторженно блестели. Но она остановилась сама, чтобы вытереть капельки пота со лба.

— Ирина Анатольевна, вы не упускаете ни одной детали. От вашего рассказа ощущение, будто это случилось вчера.

— Это всегда со мной. Как сон, пережитый наяву. И знаете, что странно? Я не только не забываю, но вспоминаю все новые и новые подробности. Уверена, за эти десятилетия Сан-Франциско изменился. Но окажись я там, мне не понадобился бы провожатый. Хорошо помню холмы, улицы, трамвайчики…

— А в Центральный парк вас водили?

— А как же! Парк называется «Золотые ворота». Это и в самом деле ворота в мир сказки. Совсем незнакомые нам, жителям севера, деревья. И много аттракционов. А где развлечения, там и дети. Какой-то мальчик угостил меня имбирным напитком — бутылка, а в ней соломинка. Пить через соломинку в России тогда не было принято. Вот почему напиток показался особенно вкусным, а бутылка — бездонной. Я пила из нее долго-долго.

Из парка нам запретили отлучаться. Но любознательные колонисты сделали для себя приятное открытие. Оказалось, дорожки парка упираются в городские улицы. Так что все мы, кто поодиночке, а кто группой, побывали в городе. Но отлучаться самовольно было незачем. Нас снова посадили в автобусы и показали город.

Мы впервые увидели высотные дома — в двадцать-двадцать пять этажей. Снова любовались безупречно чистыми улицами с ярким газовым освещением. Гуляли по красивой набережной, отделенной от проезжей улицы пальмами. Еще побывали в плавательном бассейне и зоопарке, где звери не сидели в клетке, а свободно гуляли.